– У вас у самого есть какие—нибудь мысли по поводу происшедшей кражи?
– Никаких, – пожимал плечами Кособрюхов, – ума не приложу, как могли открыть ящик, ведь пытались сломать. Не понимаю, – он покачал черной с проседью головой.
– Попробуем разобраться, – Путилин еще раз осмотрел ящик, он на самом деле не был взломан, только кто—то попытался это сделать, а уж потом то ли подобрал ключ, то ли у вора был свой. Иван Дмитриевич внимательно присмотрелся к замку, внутри не виднелось на царапин, ни зарубрин, какие остаются от отмычки. Начальник сыскного отделения почесал висок и произнёс:
– М—да! Я вижу серебряные подсвечники, дорогие вещи лежат по гостиной. Более ничего не взяли?
– Вот именно, это и странно, – с обидой в голосе пожаловался Николай Фомич, – словно приходили только за деньгами.
– Тогда, как могли попасть в квартиру?
– Мне не ведомо, – Кособрюхов опустился на диван.
– Миша, – позвал Путилин помощника, – проверь черную лестницу.
– Понял.
Через несколько минут вернулся.
– Иван Дмитрич, взломана дверь.
– Так, теперь знаем, как попал в вашу квартиру злоумышленник. Господин Кособрюхов, кто знал, что вы храните такую немалую сумму?
– Никто.
– Друзья, приятели, знакомые?
– Упаси Бог, – замахал руками Николай Фомич, – я никогда ни под каким видом о своих денежных делах не говорю.
– Вы же собрались покупать имение, а значит, кто—то должен был знать об этом?
– Нет, нет, я сам собрался ехать, такое предприятие обошлось бы мне дешевле, чем нанимать человека и платить ему деньги.
– Но кто—то же знал о деньгах, если взломал, – Путилин посмотрел на помощника, тот кивнул головой, – дверь и, зная, где они лежат, открыл нужный ящик комода?
Подполковник хотел что—то произнёсти, но Путилин его опередил, – согласитесь, выглядит странно.
– Вы хотите сказать, – вскочил Кособрюхов с горящими глазами, – что это я себя же обокрал?
– Господин Кособрюхов, я только хочу, чтобы вы припомнили, говорили ли с кем—либо о деньгах? Кто мог знать, где они хранятся? Как же вести расследование, если вы ничего толком не можете сказать?
– Да я бы рад, но я ничего никому не говорил, а уж тем более деньги не показывал. Не имею надобности в хвастовстве.
– Хорошо, – Путилин прошел по гостиной и остановился у единственного окна, выходящего на пустой в дневной час Кузнечный переулок, – значит, не можете сказать, откуда узнал, злоумышленник не только о деньгах, но и где они лежат и еще более важное, что он знал, где вы прячете ключ.
– Ну, – Николай Фомич начал ходить по комнате, то и дело, натыкаясь на один и тот же угол стола, морщился, но не переставал делать три шага к окну, три обратно, – ничего не понимаю, – наконец, он остановился, пожал плечами, – это за гранью моего понимания.