В первый год создания сыскной полиции пришлось расследовать совсем простое дело. Лавочник с Сенного рынка повздорил с другим, торгующим таким же товаром. Слово за слово, так и ссора переросла в драку, что пришлось их разнимать. Так вот первый пригрозил при десятке свидетелей. Жизни лишить своего недруга. Через несколько дней второго нашли с перерезанным горлом. На месте преступления нашли выпавший, видимо, второпях нож первого. А дома нашли рубаху, перепачканную кровью. И он не мог толком объяснить, где находился в вечер убийства. Лавочника осудили и сослали на каторгу в Сибирь. И только через пол года выяснилось, что убил совсем другой человек, затаивший давнюю обиду. Год вынашивал злодейский план, пока не представилась возможность его осуществить.
И выяснилось случайно. На следующее утро после убийства человек, видевший, как злоумышленник выходил от второго торговца, уехал по делам в южные губернии. Когда вернулся, узнал о трагедии и сам пришёл в полицию. Настоящий убийца долго запираться не стал. Убиенный начал ему мерещиться везде, куда не взглянет, так видит второго лавочника с перерезанной шеей.
И не хотелось совершать таких больше ошибок, ведь на кону стоит не пустая бумажка, которую потерял и не заметил, а судьба человека. Здесь надо подходить с осторожностью.
– Вы правы.
– Что вы предлагаете предпринять в первую очередь?
– Хотелось бы взглянуть на духовную, кому Дорофей Дормидонтыч оставил своё состояние.
– Согласен.
– Проверить, где были в вечер убийства Мария Ильешова и Семён Иволгин.
– Это надо в первую очередь, чтобы исключить какие бы то ни были сомнения в их честности или же наоборот.
– По Морозовской линии я не вижу зацепок, – штабс—капитан смотрел в одну точку, прикидывая предстоящие следственные действия.
– Нет, я думаю, эту сторону тоже нельзя оставлять без присмотра. Миша, займись—ка артелью, может, они что—то не договаривают. Покрывают своих. Только смотри. На плечах у тебя одна голова и больше свести, так не получиться. Ты же мне нужен здоровый, дел не в проворот, – улыбнулся Путилин, – а без тебя никак обойтись нельзя.
Глава шестнадцатая. Дела житейские…
В шестом часу пополудни того же дня Соловьёв поднимался по лестнице, освещаемой печально мигающими фонарями, во второй этаж деревянного дома на Выборгской стороне. Взойдя на площадку, он остановился, перед ним было несколько дверей. За одной из них слышался явственно оживлённый юношеский смех и многоголосный говор.
Иван Иванович постучался в дверь напротив.
Волков был в синем домашнем халате, сделал попытку подняться, но пошатнулся и опустился в кресло с извиняющейся улыбкой.