– Я думаю, – обернулся Путилин к помощнику пристава, только теперь отвечая на ранее заданный вопрос, – знакомый нашего убитого от того, что чужого человека он сюда не пустил. И, вероятнее всего, он копался в вещах сидельца и забрал все ценное и деньги. Знал, где искать. А чужой полез бы в хозяйские закрома. Видите, как лежит убитый.
– Да.
– Так вот, убийца первым стал резать мальчика. А когда тот закричал, прибежал сиделец и получил ножом по горлу. Захлебнулся и сразу упал.
– Вполне, может быть, – покачал головой ротмистр.
– Вот как остался в живых мальчишка, я не пойму.
– Надо посетить его, – сказал Иван Дмитриевич, словно бы очнувшись ото сна.
– Я не думаю, что он сможет в нынешнем состоянии что—то рассказать.
– Мы с вами попытаемся, надеюсь, вы не будете против?
– Отнюдь.
– Здесь я увидел все, что необходимо для следствия.
Обуховская больница самая большая из петербургских, она включала в себя несколько двух—трёхэтажных зданий, разбросанных в беспорядке среди старых деревьев и выкрашенных в серый цвет, словно не нашлось краски повеселее.
С Невы дул холодный пронзительный ветер, норовивший протиснуться змеёй под пальто, над домами из труб поднимался тёмный дым, но тут же подхваченный порывами природного дыхания уносился вдаль.
Толпившийся бедный люд, которому здесь никогда не отказывали в приёме, стоял не только в приёмном покое, но и, укутываясь в накинутое на плечи тряпье, перед входом.
– Что я могу вам сказать? – Доктор поправил очки. – Мальчик сильно напуган, что вы хотите от девятилетнего? Раны нанесены, хотя и твёрдой рукой, но поверхностно, поэтому крови пролилось много, но вот вреда не принесли.
– Можем мы с ним поговорить? – поинтересовался Путилин.
– Конечно, только. Боюсь, он ничего не ответит, повторюсь, он слишком напуган.
– Мы попробуем.
Доктор развёл руками, мол, препятствий исполнению обязанностей полицией он не станет. И распорядился сиделке провести мальчика.
– Я предоставляю в ваше полное распоряжение свой кабинет и, надеюсь, на результат. За сим не могу задерживаться, – снял очки и протёр их.
Когда доктор вышел, помощник пристава произнёс:
– И как вам этот субъект?
– Доктор, как доктор, – Путилин снял пальто и повесил на вешалку, стоящую у входа. В кабинете было довольно тепло, если не сказать жарко, – что вы имеете в виду?
– Неверие в нас, поставленных на страже закона.
– Григорий Михайлович, ничего удивительного в этом нет. Неверие заложено в человеке, ведь мы тоже на допросах или разговорах не выказываем впрямую недоверия, но проверяем, чтобы удостоверится в истинности сказанного.