– Что вы! Ваше Благородие. Разве уж можно порочить?
– Знаю я вас, – и Миша со строгим выражением пригрозил пальцем Никанору.
– Да, Боже, упаси, пусть язык отсохнет, ежели неправду скажу.
– Ты всех привечаешь, когда уходят, когда приходит.
– Народу много, Ваше благородие, много, но по мере сил…
– Давай так, либо ты помнишь, либо нет.
– Так какой день у вас интерес вызвал?
– Прошлый четверг.
– Прошлый четверг, это какое число было, дворник возвёл глаза к потолку и начал что—то считать.
– Шестое, – перебил вычисления Никанора Жуков.
– Ну, – обрадовался старший над дворниками, – эт я помню. Как понимаю, вы про Ефимку узнать желаете?
– Догадливый ты, Никанор.
– Ежели шестого числа, то Ефимка вернулся, почитай, двенадцать пробило. Я что запомнил, ворота—то мы в одиннадцать запираем, а дверь в двенадцать, так Перегудов вошёл. Так я дверь и на замок. Мы ещё с ним за жизнь поговорили.
– И что тогда Ефимка сказал?
– Так, как всегда жаловался, что денег мало, что пора домой возвертатся. Там хоть земля кормит, а тут, – Никанор махнул рукой.
– Что ещё говорил?
– Надоело скорняжничать, вот снег начнёт сходить, он и домой поедет.
– Давно Ефим хромает?
– Недели с полторы, говорил, ногу натёр.
– К нему кто—нибудь заходит?
– Не примечал, дак, он угол занимает, много не наводишь, соседи у него злые, – добавил Никанор.
– Хорошо, как бобыль, значит, живет. А что он не переедет в другое место?
– Говорит, привык, тут все знакомо, а к новому месту привыкать надо.
– Ты сам что думаешь?
– А что думать? – Пожал плечами Никанор, – живёт человек и живёт, его ж дело, где угол снимать. Тут или в другом месте.
– Так—то оно так, но иногда смущает такое.
– Не моё, конечно, дело. Я не знаю, почему сыскная полиция проявляет интерес к Ефимке, но, на мой взгляд, беззлобный он, приходит уставший, а поутру опять бежит в артель. Что работящий, так то не отнять.
– Твоими бы устами, Никанор. Мёд бы пить. Глядишь, и извелись бы в столице преступники.
– А что? – Встрепенулся старший над дворниками, даже голову в плечи втянул и голос понизил, – что и Ефимка туда же?
– Я ж не о нем, дурья твоя башка, – попытался сгладить сказанное Миша, – я ж о злодеях, что по Петербургу шныряют в поисках добычи.
– А—а—а, – протянул Никанор, – а то я уж про Ефимку подумал.
– Вот это зря, не надо в человеке видеть только плохое, – Жуков повторил слова Путилина, когда—то сказанные отчитывая младшего помощника. Вдруг неожиданно и пригодились.
– Не, это я так, – в оправдание произнёс дворник, – не уследишь же за каждым.
– То—то и оно, что порой не видим честного человека, а подозреваем в нем только преступника, – опять вырвались слова Ивана Дмитриевича. – Ещё что о нем скажешь?