Жуков хотел улыбнуться, но сдержал рвавшуюся улыбку.
– Раз здесь старший, то мне ты и нужен, – Миша показал старшему над дворниками свою бляху и тихим голосом, нагнетая таинственность, представился:
– Помощник начальника сыскной полиции Михаил Силантиевич Жуков!
– Ваше, – дворник на миг запнулся, больно молод помощник, значит никак не «Высокоблагородие», только лишь, – благородие, чем полезны, можем быть? – он слегка наклонился. Кто его знает, за чем пожаловал этот молодец, может, вскрылось, что в отсутствие снимающих, старший над дворниками повадился ходить по пустым комнатам и забирать себе, что плохо лежит.
– Можешь, – теперь Миша играл роль большого начальника, – желательно переговорить тет—а—тет, – и, увидев испуганные глаза собеседника, добавил, – с глазу на глаз.
– Прошу в мою комнату.
– Там никто не помешает?
– Никак нет, – отрапортовал старший над дворниками, – хозяйки ныне дома нет, а детишков не имею.
– Хорошо.
Дворницкая состояла, кроме небольшого тёмного коридорчика, длинной не более полутора аршин и из комнаты, разделённой на две части занавеской – в первой стоял стол, по обе стороны от него деревянные лавки, печка, на которой хозяйка готовила нехитрый обед и в то же время давала тепло.
Миша прошёл и заглянул за занавеску, там стояла неширокая лежанка, хозяйка. В самом деле, куда—то ушла.
– Так, – начал Жуков, – как понимаешь, – и остановился, – зовут—то тебя как?
– Никанор.
– Как понимаешь, Никанор, разговор у нас тайный и разглашению не подлежит.
– Эт мы понимам, – дворник накручивал на палец завиток бороды, – не первый год в столице проживам.
– Тогда без предисловий, – Миша вытер скамью перчаткой и присел, – садись, Никанор, садись, – он произнёс начальствующим тоном.
Дворник присел на краешек второй скамьи, напротив Жукова.
– Ты всех знаешь проживающих в доме?
– Служба у нас такая всех знать, – хотя, – пожаловался Никанор. – Дом—то больно большой.
– Вот именно. Значит, знаешь всех?
– Ну, – замялся дворник, – кто недавно поселился, так тех пока не всех.
– Хорошо, что правду говоришь. А тех, кто давно живёт?
– Тех—то всех, – позволил себе улыбнуться Никанор.
– Живёт здесь у вас некий Ефим Перегубов.
– Фимка? Как же! Его – то давно знаю, – не выдержал дворник и перебил от радости Мишу, что тот пришёл не по его, дворницкую душу, но потом испуганно взглянул и умолк.
– Прекрасно, значит, есть, что рассказать.
– Ваше Благородие, я ж не знаю, что вам надобно? Вы спрашивайте, а уж я постараюсь.
– Ты, братец, постарайся, только без излишнего рвения, лишнего на человека наговаривать не надо.