– Это, – представил его Раддл, – Теодор Провонча. Он один из экскурсоводов.
– Зовите меня просто Тедди. Итак, мне сообщили о ваших опасениях, что Крест Независимости собираются украсть.
– Это даже не опасения, а уверенность, мистер Провонча, – ответила Эбби.
– Я же сказал: Тедди, – улыбнулся Провонча.
Эбби продолжала смотреть на него ровно и холодно.
– Дело в том, что четыре креста уже украдены.
При этом погибло шесть человек.
Улыбка сошла с лица Провончи.
– Боже правый, какой ужас!
– Вот именно. Потому мы и хотим усилить охрану.
– Насчет этого не знаю, но, – произнес Провонча, направляясь к форту, – позвольте вам тут все показать. Увидите, как устроена система безопасности.
– Было бы замечательно.
Эбби от души понадеялась, что форт изнутри отапливается, потому как в Тикондероге оказалось заметно холоднее, чем в Сонной Лощине.
– Мистер Провонча, – обратился по дороге Крейн к экскурсоводу.
– Прошу, просто Тедди. Вы, ребята с юга, просто жуткие формалисты. Все это влияние больших городов.
– Пусть же будет по-вашему… Тедди. Так вот, Тедди, мне бы хотелось знать, кто дал вам право именовать сие мракобесие реконструкцией форта Карильон.
– Вообще-то это форт Тикондерога, – ответил Провонча. – Карильон – название французское, и британцы сменили его, когда захватили форт во время Франко-индейской войны.
– В действительности стоит называть эту войну Семилетней[10]. Так вот после нее колонисты продолжили использовать название, данное когда-то форту союзниками, в пику другому, которое крепости дали враги, солдаты регулярной армии. Как бы там ни было, это сооружение никоим образом не напоминает форт времен революции.
– Да, но форму он имеет ту же…
– О, браво, вы сумели воссоздать самую яркую отличительную черту форта – пожертвовав сходством во всем остальном. Он не был целиком из камня, для начала, и помещения тут расположены неверно…
– Поразительно, как много вам известно, – перебил Крейна Провонча, проходя во внутренний двор. – Что вы преподаете у себя в Оксфорде?
– Историю, – сдержанно ответил Крейн. – С упором на период Американской революции.
– Разве у вас она так называется? – улыбнулся Провонча. – Мне всегда говорили, что вы, британцы, называете это колониальным бунтом. Странно, что вы вообще изучаете тот период, ведь ваша сторона проиграла.
Они прошли во внутренний двор, который показался Эбби чудесным, зато Крейна, похоже, расстроил еще больше.
– Я всегда занимаю единственно верную сторону, сэр. Сторону истины. Здесь, во дворе, не было так просторно, поскольку он использовался под склад.