Не было времени подвинуться, перекатиться, или хотя бы выставить руки вперед, чтобы заблокировать острый металлический шип, который был нацелен между моих глаз. Но у меня была секунда обдумать и проклясть факт, что я пережила войну, только чтобы быть пришпиленной чертовым знаком с заправки, который следовало бы оставить гнить подальше.
— Нет, черт возьми! — выкрикнула я, выпуская весь воздух из легких, зажмурив глаза, как настоящая трусиха.
И ничего не произошло.
Сжав губы, я приоткрыла один глаз, чтобы обнаружить металлический кончик, зависший в двух дюймах над моим лицом. Я задержала дыхание, трясясь от адреналина и потея от страха, и целую минуту собиралась с силами, чтобы пошевелиться.
Я досчитала до пяти, затем откатилась в сторону. Лучик звезды ударился об пол, пробив его. В полу все еще была дыра глубиной в два дюйма.
Я не хотела, чтобы звезда пронзила меня, и она не пронзила. Я воспользовалась магией, о владении которой не знала — Восприимчивостью, чтобы остановить ее.
Тогда мне тоже повезло — монитор магии не сработал, и у меня остался мой магазин… и моя свобода.
Снова раздался грохот, выдергивая меня из воспоминаний на дорожку. Я подпрыгнула и тихо выругалась.
— Думаю, получается неплохо, парни! — заорала я. Но я либо была недостаточно близко, чтобы они меня услышали, либо им было все равно. Это была Ночь войны. Излишек во всем был уместен.
Шесть лет назад в Новом Орлеане бушевала Вторая Битва (первая битва Нового Орлеана в 1812 была сугубо человеческой. Насколько мы знаем). Она была одной из последних, и одной из самых крупных.
Сегодня мы празднуем то, что выжили, разукрасив все в разные цвета, перья, с кучей выпивки. Будет громко, безумно и чудесно. Будем надеяться, что меня не арестуют до начала веселья…
— Ты в итоге все пропустила, Клэр?
Я оглянулась и увидела за собой высокого, поджарого мужчину. Антуана Лафайета Гуннара Ландро, одного из моих лучших друзей, жара, казалось, не беспокоила.
Его каштановые, кудрявые волосы лежали в идеальном беспорядке, на губах была восхитительная улыбка, темно-ореховые глаза блестели. Сегодня на нем были обтягивающие черные штаны, рубашка без рукавов, демонстрирующая его накаченные руки, и сложные временные татуировки, украшающие его руки.
— Привет, Гуннар, — мы обменялись поцелуями. Я выругалась от очередного взрыва, за которым последовали золотые звездочки в небе.
Я улыбнулась через силу.
— Черт бы это побрал. А теперь они красуются.
— Рад, что ты в настроении, — сказал он, ухмыляясь. — Счастливой Ночи войны.
— Счастливой Ночи войны, умник. Покажи рисунки.