— Я не преследовал тебя, Эддисон. Я присматривал за тобой, чтобы убедиться, что ты в порядке.
Я издаю непривлекательное фырканье и закатываю глаза.
— Оу, простите, это новый термин, который обозначает следить за кем-то, знать все о нем и потом заставить влюбиться? Мой промах, — с сарказмом говорю я.
Он сокращает дистанцию между нами и протягивает ко мне руку. Я быстро отступаю на шаг назад. Я не хочу, чтобы он касался меня. Его лицо омрачается, когда я продолжаю отходить, пока не врезаюсь в стену напротив.
— Мне жаль, Эддисон. Мне очень жаль. Я собирался тебе сказать. Клянусь Богом, меня убивал тот факт, что мне пришлось это скрывать. Я знал, что если скажу слишком рано, то ты уйдешь. Я не хотел потерять тебя. Я люблю тебя. Пожалуйста, ты должна мне поверить, — умоляет он.
— Ты не любишь меня. Все было ложью. Ты все знал обо мне, все это время. Все это время я думала, что это реально, но нет. Тебе просто было меня жаль, — всхлипывая, говорю ему.
Я не хочу плакать перед ним. Я не хочу говорить, что просто находиться с ним в одной комнате терзает мое сердце, которое держится на тонких ниточках.
— Это никогда не было ложью и мне никогда не было тебя жаль. Я беспокоился о тебе и хотел, чтобы ты была счастлива. С первого взгляда, когда я увидел тебя в больнице, я знал, что хочу узнать тебя получше. Это было неправильно, и я знал, что это неправильно, но не мог ничего с этим поделать. Ты была такой красивой и такой сильной. Каждый раз, когда ей сообщали плохие новости, ты стойко выносила их за нее. Я видел, как взрослые мужчины ломались перед своими семьями и целой бригадой врачей, но ты высоко держала голову и давала своей маме силы и храбрость для борьбы, — говорит он мне, напоминая мне каждый раз, когда мне хотелось выбежать из больницы, орать во все горло от несправедливости происходящего. Но я ни разу так не сделала. Я никогда не хотела, чтобы она видела, как я боялась ее потерять.
— Она постоянно говорила о тебе. О том, как вы были близки, и как она до смерти боялась того, что с тобой станет, когда умрет. Она знала, что твой отец не сможет быть сильным для тебя. Она беспокоилась, как это повлияет на тебя. Она видела, как я смотрел на тебя, когда наблюдал за тобой издалека. Она шутила над тем, какие вопросы я, в конце концов, стану ей задавать о тебе. Во время последнего осмотра она взяла с меня обещание, что я найду тебя и прослежу, чтобы с тобой все было в порядке.
Его слова не смягчили предательство. Мне стало даже больше одиноко, и я сильней разозлилась от мысли, насколько близок он был к моей маме, что мог дать ей подобное обещание.