— Вот, мое королевство, — продолжая вздыхать, разводит руками Энья. — Все это работа братьев.
Деревянный пол, пушистые ковры, стены выбелены, покрыты гобеленами. Резной столик с зеркалом. Такие же резные стулья. Кровать, вообще, произведение искусства. На окнах темно-бордовые бархатные шторы с золотистой вышивкой. Белоснежный камин с лепниной единорогов. Над ним портрет хозяйки комнаты. Серебряные подсвечники. Небольшой шкафчик с книгами в кожаных переплетах. Вот она где, помпезность, тщательно скрыта от чужих глаз.
Решив добить нас окончательно, Энья высыпает из шкатулок(!) драгоценности и бросает на кровать шикарнейшие платья. Что тут сказать, братья балуют свою малышку.
— Только зачем мне это все, если я дальше поселка не была. На кухне ходить? — чуть не плача говорит она.
Бедная девочка.
— Братья не устраивают приемы, балы, или как у вас это называется? — интересуюсь я.
Она отрицательно машет головой. Мы с жалостью смотрим на Энью. Ну, братцы, держитесь, негоже такую красоту прятать.
— Ох, засиделись мы, а братья голодные, — вскакивает она и бежит вниз.
— Поморить бы их голодом, засранцев, — бурчу я, спускаясь за ней.
Во время завтрака терзаюсь, все не дает мне покоя, что Энью держат взаперти.
— Лорд, вы были на балах, светских приемах? — смотрю в упор на Рена.
— Бывал.
— Вам не кажется эгоистичным, самому развлекаться, а сестру взаперти держать?
— Нет.
— О, эгоизм, ваше второе имя, — не унимаюсь я.
Он выпрямляется, глаза сверкают от злости.
— Леди, именно потому, что бывал, моя сестра сидит дома. Ей не место среди развратных женщин и похотливых мужчин.
Ладно. Убедил.
— Но сами-то можете устроить ей праздник? Иначе зачем платья, украшения? Вы не понимаете, что расстраиваете сестру такими подарками? Для чего они? На кухне торчать, перед сковородками выделываться? — понесло меня. — Она как птичка в золотой клетке. Балуете, заботитесь, но свободы не даете.
— Это все?
Чертов самовлюбленный кретин! Взрываюсь окончательно.
— Лорд, вы… идиот!
Тишина, все смотрят на меня огромными глазами.
— Леди, подобное поведение не проходит безнаказанно, — старясь сохранить королевское, мать его, спокойствие, отвечает Рен.
— Так привяжите меня к столбу и выпорите.
— Не пользуюсь столь варварскими методами в отношении женщин.
Ну и сиди молча, придурок. Фыркаю, делаю несколько глотков воды.
— Я убью вашего волка.
Давлюсь водой, Энья стучит по спине. Что ж ты садист такой, нравится делать больно?
— Как это мелочно, убить невинное животное, чтобы отомстить, — пытаюсь сдержать слезы.
— Наказать, — поправляет он.