Вот почему, невзирая на то, что мы с Томашем Паржизеком так и не узаконили наши отношения, со временем я волей-неволей перестала быть для госпожи инженерши только учительницей, а превратилась и в ее мачеху. Но довольно скоро роль матери Альжбетки-Савы стала в моей жизни главной. Потому хотя бы, что Педагогический институт не пожелал больше подтвердить мой диплом квалифицированной преподавательницы, и инженеру Паржизеку пришлось нанять целую армию гимназических профессоров, на мою же долю выпала куда более трудная задача, а именно: воспитывать Саву так, как делала бы это ее родная мать.
Естественно, я называла ее Альжбеткой (она была ее копией, так что только какой-нибудь специалист по Альжбеткам сумел бы отличить одну от другой), и мы вели такие, к примеру, беседы:
>Альжбетка: Почему тебя так пугает свадьба с моим отцом?
>Я: Видишь ли, Альжбетка, это не страх, просто нашей свадьбе препятствуют два обстоятельства. Первое касается непосредственно тебя, и о нем я пока, извини, говорить не буду. А второе обстоятельство следующее: я не имею права выходить замуж, потому что когда-то обещала одному человеку дождаться его, так что свадебное платье я берегу только для него.
>Альжбетка: Но почему же, если ты обручена, вы с моим отцом так близки?
>Я: Иногда я тоже задаю себе этот вопрос. Но Бруно, слава Богу, достаточно терпим и позволяет мне время от времени заводить роман с кем-нибудь другим.
>Альжбетка: Его зовут Бруно?
>Я: Бруно Млок, если уж тебе так необходимо это знать.
>Альжбетка: По-моему, у него не слишком распространенное имя.
>Я: Да и сам Бруно непрост, Альжбетка. Он не какой-нибудь там уличный мальчишка.
>Альжбетка: Тогда почему ты и господин Млок немедленно не поженитесь? Чего, мама, ответь, чего вы ждете?
>Я: А не слишком ли ты дерзка, Альжбетка-надоедка? И знаешь что? Я тоже тебя кое о чем спрошу. И вопрос этот теперь не преждевременный, ты уже можешь ответить мне, кем бы ты хотела стать. Только учти, Альжбетка, что я тебя не тороплю. Может, ты не хочешь отвечать?
>Альжбетка: Я вообще могу не отвечать, ведь ты и так это знаешь. Не то, кем я хотела бы быть, ибо это безразлично, но то, кем я являюсь. Я твой фатум. Я девочка, которую судьба на целых двенадцать лет связала с тобой, но теперь, Сонечка, слышишь, теперь эта девочка отпускает тебя. Беги туда, куда зовет тебя твое сердце… мамочка.
И так вот я двенадцать лет служила семье Паржизеков (видите, как быстро прошло время, детки мои!), сначала как домашняя учительница, потом — в качестве содержанки господина инженера (потому что как иначе обозначить наши никем не благословленные отношения?), а затем превратившись в мачеху Альжбетки. Когда же Альжбетке исполнилось восемнадцать, она сдала выпускные экзамены и вскоре после этого вышла замуж, причем я, дорогие мои, посчитала своим долгом присутствовать на ее свадьбе, проходившей в храме святых Петра и Павла, мещанская роскошь которого соответствовала день ото дня все более экстравагантным вкусам инженера Паржизека, значительно увеличившего свой капитал благодаря шитью мундиров для Чехословацкой армии и купившего контрольный пакет акций брненского оружейного завода.