Кроме того, Молчалин, в котором, по выражению Чацкого, «ума... только мало», очень вежливо, без малейшего смущения поучает Чацкого, искренне жалеет его, терпеливо объясняет ему все тонкости жизни в обществе. Молчалин советует Чацкому «хоть раз бы съездить» к Татьяне Юрьевне, служить в Москве, «и награжденья брать, и весело пожить», советует «зависеть от других». Заметно, что Молчалин совершенно не понимает своего собеседника, да он и не в состоянии это сделать.
Их разговор длится недолго, но за это время Чацкий успевает измениться в настроении и манере говорить, причиной этому стало его постижение натуры собеседника. Он понимает, что Молчалин ничуть не изменился, что он все такой же «бессловесный».
Из разговора с Молчалиным Чацкий делает один вывод: «Обманщица смеялась надо мной!» Он не обращает внимания на то, что именно «с такими чувствами, с такой душой» Молчалин успешно принимается в обществе. Этот разговор является для Чацкого своего рода шансом – шансом отказаться от собственных взглядов, принести их в жертву спокойной, «веселой» жизни в Москве. Он не использует его и остается самим собой, «безумным», навсегда покинувшим Москву.
Что возмущает Чацкого в эпизоде с «французиком из бордо»?
Прежде чем ответить на данный вопрос, мне хотелось бы ненадолго вернуться в прошлые события и посмотреть, как развивалось действие комедии до этого гневного и обличительного выступления Чацкого.
Итак, Чацкий ясно осознал, что его возвращение в Москву было напрасным. Он чувствует, что сердце Софьи принадлежит другому, хотя еще не может понять, кто этот другой. И в этот момент на сцену выходит абсолютно другая комедия, которая открывает несколько новых картин московской жизни. При этом личная драма Чацкого как бы на время задвигается на другой план, сам герой словно забывает о ней и теряется в толпе. Около него группируются и играют свои роли новые лица.
Разве не комедию разыгрывают Горичевы? Этот муж, недавно еще энергичный и бодрый человек, теперь опустившийся, облекшийся, как в халат, в московскую жизнь, барин. «Муж-мальчик, муж-слуга, идеал московских мужей» находится под башмаком приторной, жеманной, светской супруги.
А шесть княжен и графиня-внучка – весь этот контингент невест, «умеющих», по словам Фамусова, «принарядить себя тафтицей, бархатцем и дымкой», «поющих верхние нотки и льнущие к военным людям»?
Эта Хлестова, остаток екатерининского века, с моськой и девочкой-арапкой. Загорецкий – явный мошенник, спасающийся от тюрьмы в лучших гостиных и откупающийся угодливостью. Все эти N. N. с их толками и сплетнями, являющимися основным и насущным смыслом их жизни!