Понимаете, он постоянно указывал мне на то, что я делал неправильно, и почти не замечал того, что у меня получалось хорошо. Я был проворнее Веснянки, сильнее Царапки и умнее Уголька с Быстролапом вместе взятых. Я хотел доказать племени, что могу быть прекрасным воителем, несмотря на то, что родился домашним котом.
Однажды я поймал голубя, да так ловко, что тот даже дернуться не успел! Но вместо похвалы Огнегрив устроил мне выволочку. Ему, видите ли, не понравилось, что я не выказал должного уважения к добыче! Представляете? Поэтому, когда мне стало от его придирок совсем тошно, я решил сбежать.
Огнегрив мог бы удержать меня, но не стал. И это разозлило меня еще сильнее. Я бежал и бежал, пока не почуял знакомую вонь Гремящей тропы. Выходит, сам того не замечая, я добрался до территории Двуногих. Сначала я хотел заглянуть к маме, но потом передумал. Я был слишком зол и сердит и поэтому решил просто побродить по окрестностям.
Первым я увидел жирного черно-белого кота, сидевшего на заборе, под которым гонялась за бабочкой очень симпатичная серая длинношерстая кошечка. Честно говоря, в тот момент такие забавы показались мне куда как интереснее нотаций Огнегрива или постоянного ворчания старейшин. Я как раз перелезал через забор, когда калитка в нем распахнулась. Я до смерти перепугался. Прямо надо мной стояла самка Двуногих. Заметив меня, она наклонилась и издала ласковый звук, который всегда издают Двуногие при виде котов. Я прижал уши и зашипел, но она не стала со мной драться, а просто вернулась обратно, оставив калитку открытой. Наверное решила, будто я испугаюсь. Разумеется, я подбежал поближе и сунул нос внутрь.
Это был обыкновенный сад. Короткая травка, цветущие кусты вдоль тропинок. Я видел, как Двуногая подошла к своему гнезду, поднялась по ступенькам и скрылась внутри. Потом дверь гнезда распахнулась, и она что-то на них поставила.
Я подождал, пока Двуногая скроется, и пополз на разведку. Запах в воздухе витал такой, что у меня просто слюнки потекли. Вроде бы рыба, но только поплотнее, совсем не скользкая и без костей. Она была розовой и сочной, и лежала на твердом белом листочке. А в другом листочке, поглубже, было налито что-то белое, от которого пахло детской. Я понял, что это молоко.
Я и не заметил, как съел и выпил все дочиста. Во-первых, я был голоден, а во-вторых, это все равно нельзя было отнести старейшинам! И вообще, кому какое дело, что я ем?
Я знал, что Воинский закон запрещает воителям вести жизнь домашних кисок. Но я и не собирался этого делать! Просто я не мог взять в толк, почему так необходимо отказываться от угощения. Если я поем у Двуногих, значит, в лесу останется больше дичи для диких котов, верно же? Все же так просто!