Вадик следил за церемонией издалека, хотел увидеть одинокого мужчину, который вел бы себя не так как остальные, может быть, так же как и он, держался бы в стороне, чтобы не привлекать к себе внимания. Но проститься с покойной и поддержать ее мужа пришли в основном семейные пары. Из сотрудников клиники здесь были только Серова и Федотов. Они держались особняком, чувствуя себя неловко среди этой разряженной публики, от которой за версту несло деньгами. Серова плакала и прижимала к глазам платочек. Федотов переживал церемонию не слишком эмоционально, стоял, сложив руки на груди, иногда поглаживал Серову по плечу, кажется, даже зевнул один раз. Если он и был в связи с умершей, то по его лицу этого никак не скажешь. Вадик слегка напрягся, потому что толпа раздвинулась и у могилы появилась Кваскова: в черном плаще и темных очках, резкая, угловатая, она бесцеремонно растолкала толпу, захватила пригорошню земли и бросила вниз. Сегодня она со снисходительной усмешкой оглядывала тихо плачущих дам, и как-то не верилось, что накануне эта женщина могла плакать, а тем более рыдать.
Черных не обратил на нее внимания, даже не кивнул ей головой. Она тоже на него не посмотрела, но когда все стали расходиться, вдруг подошла к нему, прижала к себе как и все здесь сегодня, отыскала его ладонь, крепко сжала и спросила о чем-то, нежно заглядывая ему в глаза. Черных посмотрел на нее с изумлением, отпрянул, оглядываясь по сторонам, отрицательно помотал головой, и уголки его губ брезгливо искривились. Она еще раз посмотрела ему в глаза и зашагала прочь по каменистой дорожке.
Ни в какое кино они, конечно, не пошли. Вообще виделись теперь очень редко.
В последний раз – несколько дней назад, и эта встреча не шла у него из головы.
Они увиделись случайно во дворе, в том самом дворе, где росли когда-то и с которым было столько воспоминаний. Она приехала навестить свою мать.
Высокая, тонкая, как игла, в объемном сером свитере и черных брюках, с мешковатой сумкой через плечо, она шла быстрым размашистым шагом, и расстояние между ними стремительно сокращалось, и Савва, как всегда, ощутил радость от их сближения.
Они поздоровались. По-приятельски. Как давние, но уже не слишком близкие друзья. Это был разговор на ходу. Несколько фраз, которые говорятся людьми, чтобы дать понять, что они еще не забыли друг друга окончательно. Скоро при встрече они станут бросать только «Привет!» и улыбаться вежливой, лишенной теплоты и симпатии улыбкой. Все так и было бы, если бы, прощаясь она не потрепала его по плечу. Просто, чтобы извиниться за то, что ей надо бежать. Это прикосновение было мимолетным, она едва дотронулась до его плеча.