– Тише! – она поморщилась, огляделась вокруг.
– Только у меня почему-то не получается. Что-то меня не слишком хотят слушать. Когда я молчу – я трус, когда говорю – я подлец. Что ты от меня хочешь вообще?
– Давай не будем больше об этом, – устало сказала она. – Мне не хочется это обсуждать. Ты не виноват, что хочешь быть со мной. Просто не надо больше лгать мне. Мы никогда не будем вместе, пойми это и перестань мучать себя и меня. Ты хоть представляешь себе, что чувствует человек, когда ему говорят, что он скоро умрет? Ты думаешь, это шутки тебе?
И она развернулась и хотела уйти, но Савва решительно удержал ее за руку.
– Я тебе серьезно говорю, этот человек опасен. Тебе не стоит с ним встречаться. Дар не ошибается.
Ощущения были слишком сильные и я…
– Иди ты к черту со своим Даром! – она усмехнулась презрительно и пошла, низко опустив голову и глядя себе под ноги. А Савва остался в одиночестве и чтобы покончить со всем этим, развернулся и пошел в противоположную сторону. Он не знал, увидятся ли они еще когда-нибудь. Ну и хватит с него, пожалуй.
Он шел так же как и она глядя себе под ноги и думал, какой ужасный, сложный она человек. Как он мог помочь ей, если она сама этого не хочет? Как вообще можно помочь кому-то против воли?
Он вернулся домой, повалился на кровать и лежал ничком, стараясь ни о чем не думать. Целую неделю он ходил как сомнамбула, ничего не соображая, вялый, сонный, равнодушный. Откуда-то издалека неожиданно всплывали смутные сигналы Дара, но Савва устало отмахивался: «Ох, да заткнись ты уже! От тебя только неприятности.» Он лежал на диване, уставившись в потолок, стараясь ни о чем не думать. И только одна мысль волновала его. Мысль о человеке с приятным, с мягкими ласкающими интонациями, голосом. Но Савва отгонял эту мысль, потому что не знал, что думать дальше.
Однажды, он даже не мог бы сказать сколько времени прошло после того ужасного разговора, раздался звонок и на экране высветился номер без имени. Вернувшись домой он удалил ее номер, и это было глупо, потому что он знал его наизусть, да и вообще еще до того как он смотрел, кто звонит, он всегда знал, что это она.
Савва не знал отвечать на звонок или нет.
Он ведь уже решил, что больше не хочет ничего знать о ней. Она сказала, что он измучил ее, но ведь и она истерзала его сердце в клочья. Что ей теперь от него нужно? О чем они вообще могут говорить, когда все уже сказано, и даже много такого, от чего он не скоро отмоется. Он теперь все время думал, а не была ли она права, когда сказала, что он не остановил Грина, потому что хотел, чтобы его не было. Почему он промолчал тогда? Если принять ее слова за правду, получалось, что он маленький, подлый гаденыш, который ждал, что сильный человек, который был рядом с ним всегда, умрет и он заберет себе все, что тот любил. Думая так, Савва начинал дрожать, его бил озноб, он утыкался лицом в подушку, стараясь заглушить этот поток мыслей.