«Ну же, давай! – сказал Савва. И тут же понял, что это бесполезно. Слова были бесполезны, они не имели к
Дару никакого отношения. Дар был сгустком будущих эмоций и ощущений.
И Савва подумал о том, что никогда не приходило в голову прежде.
Дар всегда оживал неожиданно. Он никогда не отвечал на вопросы. Ожидание, волнение, тревога и прочие эмоции, которые испытывал Савва, перекрывали все, подавляли эмоции Дара. Он мог реагировать только, когда Савва был спокоен и ничего от него не ждал.
И Савва, откинувшись на спинку допотопного дивана, расслабился и закрыл глаза. Сделал то, что десять минут назад показалось бы ему ужасным и на что у него явно не было времени. Он сделал глубокий вдох.
Представил себя на берегу океана… Сигналы стали угасать. Может быть, в деревне, на даче… И тут он представил себе, как много лет назад один человек протянул ему руку. Тогда еще и Савва и этот человек были мальчишками, но теплота от этого рукопожатия осталась с Саввой навсегда. С этим рукопожатием в его жизнь пришло спокойствие, защита. И сияние, ровное, чистое, которое не угасло, даже когда этого человека уже не было. Просто Савва привык к нему, принимал его как должное, перестал его замечать.
Савва представил себе отчетливо прикосновение этой руки, ее теплоту, упругость. Сигналы усилились и стали походить на тонкую голубую линию, с помощью которой Дар пытался навести Савву на какой-то предмет. Если Савва двигался не в том направлении, линия становилась более тонкой и бледной, как в детской игре «холодно-горячо».
Он отыскался на полке между книгами, этот предмет.
Наверное, она в спешке сунула его между потрепанными корешками.
Черная солидная ручка с золотистой гравировкой. На ней даже было имя. Дмитрий Николаевич Черных.
Это было именно то, на что рассчитывал Савва, потому что как только он сжал ручку в ладони, Дар забился в истерике, и Савву буквально отбросило мощной волной страха, тревоги, отвращения, ненависти.
Эта волна захлестнула Савву, сбила с ног и поставила на колени.
Она заставила его на минуту забыть, что он человек, что у него есть разум и чувство собственного достоинства. На какое-то мгновение она сделала из него животное, слабое, беззащитное и смиренное, ждущее решения своей жалкой участи.
Дар просто выл от ужаса, давая понять, что этот человек ни перед чем не остановится, что он намного сильнее Саввы, и что искать с ним встречи – настоящее безумие.
Савва открыл глаза, обнаужил себя стоящим на коленях рядом с окном, с зажатой в дрожащих руках ручкой. Голубая линия была теперь едва ощутимой, почти не определяемой.