После того, как это случилось, мы решили, что нам не нужно встречаться пока. Но при встрече обсудили дальнейшие планы. Я сказал, что когда к ней придут, ей не нужно изображать сожаление. Все знали, что у них была за пара. Лучше вести себя естественно. И она согласилась со мной. Она была удивительно спокойна. После того, как вы ушли от нее утром, я позвонил ей, и она рассказала подробно о вашем разговоре, описала вас обоих. И, по-моему, вы произвели на нее впечатление не слишком умных людей. Она сказала, что мне нечего опасаться и велела мне не нервничать.
Первая часть плана осуществилась. И теперь нельзя было ничего остановить. К тому же моей целью был не Тучков, а моя жена. По-моему, они с Федотовым уже не встречались. Или встречались, но редко. Может быть, она уже раскаивалась в том, что пошла на эту связь. Но она ходила с виноватым видом и я боялся, что она затеет ненужный разговор, надумает признаваться мне в чем-либо, а это может поставить под угрозу план, часть которого была уже осуществлена.
Утром, я сказал ей, что ухожу и предупредил ее, что фотосессия переносится на десять часов утра. Мне нужно было, чтобы она выглядела так, что готова к выходу. Пока она принимала душ, потом одевалась, я ждал в комнате и когда она вошла в ванную, прошел за ней следом. Она очень удивилась, что я не уехал… Я сделал это, запихнул ее в багажник своей машины и решил, что ночью свезу тело на пустырь. Разъезжая с трупом в багажнике машины, я ужасно рисковал, но другого способа я не придумал. Я сделал несколько звонков с ее телефона, так чтобы у вас сложилось впечатление, что до трех часов дня она была жива. В начале четвертого я позвонил с ее телефона Федотову. Он ответил, но услышав молчание в трубке, сбросил звонок. Но мне повезло и он, очевидно, после некоторых колебаний, перезвонил на ее номер. Я, конечно, ему не ответил, но пока он истерически кричал: «Алло! Почему ты молчишь?», я держал трубку. Потом удалил его звонки, потому что знал, что вы получите распечатку, и эти звонки обнаружите.
Вечером, дождавшись темноты, я отвез ее на пустырь и прикрыл ее ветками, чтобы ее не нашли сразу. Мне хотелось, чтобы время смерти определили приблизительно.
Я не знаю, что я почувствовал, когда мне показали ее тело. Кажется, ничего. Я лишь боялся, что мое волнение будет ненатуральным. Но ведь это было при вас, и вы ничего не заподозрили и даже сочувствовали мне. А это и было мне нужно.
Я не испытывал никаких мук совести. Чтобы не думать о том, что я сделал, я вернулся домой и напился так, как не напивался с молодости. И утром, конечно, выглядел ужасно, как и должен выглядеть человек, жена которого пропала и которой, скорее всего уже нет в живых.