Отец ушел от матери, когда Савве не было двух лет, и почти сразу же женился на другой женщине, о которой мать не любила говорить. Примерно раз в два или три года, он вспоминал про первую семью и звонил матери, чтобы узнать, не нуждаются ли они в чем-нибудь и предложить деньги. Она говорила отцу, что с деньгами у нее, слава богу, проблем нет, что она прилично зарабатывает, сама может ему одолжить, если нужно и, кстати говоря, ее скоро повысят, так что денег будет еще больше. Савва слушал и изумлялся про себя: как можно так беззастенчиво врать? Сама же только что занимала у соседки. А тут на тебе! Разбогатела… И это при том, что мать ненавидела вранье. Наверное, отец ей не верил, потому что он что-то отвечал ей и она начинала раздражаться, а потом всегда бросала трубку. Савва был уверен, что она его терпеть не может.
Однажды мать вошла в его комнату с торжественным лицом, сказала, что отец хочет прийти к ним, повидаться, хочет узнать его поближе. Савва пожал плечами: ну хочет и хочет, очень хорошо, что хочет, просто замечательно. Но мать заставила его отложить книгу, села рядом и заявила, что Савва не должен на него злиться, что отец, конечно, человек сложный, но очень хороший. Савва не имеет права его осуждать.
А Савва вовсе не злился. Ему только не хотелось встречаться с незнакомым человеком и рассказывать ему о себе. Да и рассказывать особо нечего.
Предполагалось, что отец придет к ним на ужин в ближайший выходной. В назначенный день мать долго суетилась на кухне, пекла осетинский пирог, который ей всегда удавался. При этом вокруг нее происходило что-то вроде небольшого землетрясения: из рук постоянно падали предметы, рассыпалась соль, все дымилось, поддгорало. Мать зачем-то сделала прическу и накрасила губы, а поймав на себе изумленный взгляд Саввы пояснила: завтра у одной ее сотрудницы юбилей – пришлось забежать в парикмахерскую. И почему-то покраснела.
– Ты знаешь, – сказала она, доставая пирог из духовки и уронив прихватку, – когда он уходил, то бросил мне напоследок, что я такая жалкая и никчемная, что я без него и неделю не протяну, тем более с ребенком.
Она говорила бодрым веселым голосом, но наверное, эти слова ее сильно задели, раз она до сих пор их помнила.
– Я была тогда ходячая катастрофа, вечно все теряла, ключи, квитанции… Ни погладить, ни постирать как следует. А он – собранный, опрятный, во всем любил порядок, и это порождало между нами идиотские конфликты. Теперь-то, конечно, я изменилась.
Савва не стал ей напоминать, что на прошлой неделе, когда она потеряла свой паспорт, они перерыли всю квартиру, пока не отыскали его на полке холодильника, куда она выложила его вместе с продуктами.