Но незадолго до того, как с Грином произошло несчастье, Дар «вернулся».
Савва не верил, что Грина могло спасти какое-то дурацкое предвидение. Грин всегда делал, что хотел и жил на полную катушку, без оглядки на всякие знаки и предостережения. Такой уж он был, и с этим никто ничего не мог поделать, даже девушка с синими глазами, которую Грин очень любил. А еще Грин любил рисковать: прыжки с парашютом, дайвинг в запрещенных местах, бейсджампинг, а иногда просто гонки по трассе с такой бешеной скоростью, что казалось, еще немного, и его байк взлетит. Все, что было связано с риском, доставляло Грину огромное удовольствие, а Савва все думал, почему он никак не может угомониться, зачем испытывает судьбу, выбирая себе все более сумасшедшие развлечения? Что за радость подвергать себя опасности и, выходя из дома, не знать: вернешься ты сегодня целым и невредимым или загремишь на больничную койку с переломами и травмами? А потом решил – просто они с Грином очень разные. Грин любил риск, а Савва нет. Общительный, веселый Грин имел кучу друзей, знакомых. Для него просидеть в квартире целый день было равносильно катастрофе, а Савва предпочитал одиночество и не любил без нужды выходить из дома. Всякий раз, когда Савва просил его быть осторожнее, Грин смеялся и хлопал его по плечу:
– Сколько тебе лет, чувак? Восемнадцать? А по тебе и не скажешь. Рассуждаешь, как зашуганная пенсионерка…
В тот день, когда Грин быстро пожал ему руку и убежал на кухню, потому что у него там что-то подгорало, Дар снова дал о себе знать. В первую секунду Савва только удивился, прислушиваясь к давно забытому сигналу: ровному свечению. Потом оно заискрило, вспыхнуло очень ярко, так ярко, что Савва на мгновение ослеп, и вдруг погасло, оставив внутри ужасающую темноту, как будто кто-то выключил в комнате свет. Эта темнота вызвала удушающую тоску, сдавившую горло. Савва не сдержался и громко всхлипнул. Ему показалось, что Грин, который кричал ему из кухни, чтобы он не топтался в прихожей, уходит навсегда. Услышав этот всхлип, Грин вышел в коридор со сковородкой в руке и уставился на него с недоумением. Он очень удивился тому, что Савва сидит на полу, закрыв лицо рукавом пальто, и лицо, и рукав – все мокрое от слез. Он провел Савву в комнату, принес ему стакан воды, усадил на диван и уселся перед ним на корточки. Он улыбался, с тревогой заглядывая Савве в глаза. Это была очень добрая, почти нежная улыбка.
– Ну ты даешь, друган! – сказал он и по-отечески хлопнул Савву по колену. – Что с тобой такое? Опять накатило?