К тому же в помощники, для скорейшего закрытия дела и улаживания формальностей, ему дали Вадима Юрченко, которого Мешков, по праву старшенства, называл просто Вадик.
Вадик – восторженный молодой человек, чувствительный как барышня, немного напоминал Мешкову самого себя лет этак двадцать назад. Мешкову импонировала эта юношеская восторженность, наивность и даже категоричность, с которой Вадик высказывался по вопросам, о которых не имел ни малейшего понятия. И его ужасно забавляло, что сам Вадик считает себя взрослым, опытным мужчиной, лишенным иллюзий. «Сейчас ворвется в кабинет и станет излагать всевозможные версии.» – подумал Мешков, улыбаясь заранее, но задумчиво потрогав пальцами суховатые, покрытые бурыми пятнами листья, снова нахмурился.
Дело №346 было ужасно некстати. Во-первых, на нем и так висели три квартирные кражи со взломом, четыре грабежа и одно заявление об изнасиловании. Кроме того, за ним числилось восемь приостановленных дел, и на каждой планерке шеф прочищал ему мозги, торопил со сроками. А во-вторых, Мешковв планировал уйти в отпуск. Каждый вечер просматривал объявления о горящих путевках, а засыпая, представлял себя на морском берегу и даже ощущал специфический морской запах, от которого с непривычки первые пару дней так приятно кружится голова. Он устал от города, от раскаленного асфальта, устал от озабоченных, хмурых лиц. Хотелось чего-то легкого, воздушного, беззаботного, хотелось знакомства с какой-нибудь одинокой симпатичной женщиной, не обремененной семейными заботами.
Сделавший роковой шаг из окна Тучков не знал об этих романтических планах, но он определенно их нарушил. Шеф сказал: «Закрой это дело и вали на все четыре стороны.» Это было очень любезно с его стороны, но уже стояла середина сентября, еще пару недель, начнется октябрь, и об отпуске можно будет забыть. Разве только в далеких экзотических странах, но такой отдых Мешков позволить себе не мог. И вероятность того, что это долгожданное морское путешествие, как впрочем и все предыдущие, накроется «медным тазом», возрастала с каждой минутой.
С морскими поездками вообще было тяжело.
Раньше он мечтал поехать к морю с женой.
Но так уж случилось, что из этого ничего не вышло. Сначала не было средств, потом возможности. Несколько лет они никуда не могли поехать, потому что заболела его мать и нуждалась в уходе. Потом жена защищала кандидатскую, моталась по командировкам, и они никак не могли совместить графики. И еще была работа, работа, работа… У нее и у него. Дежурства, ночные звонки, поздние возвращения домой, усталость. В общем, когда все это кончилось, и появились средства и возможности, они с женой отдалились друг от друга настолько, что уже не строили совместных планов. Она жила своей жизнью, он – своей. Даже почти не спали вместе. Мешковв был тонким психологом, опытным человеком, но в жизни, в своей жизни, совершал те же ошибки, что и другие люди. Осознав, что брак рушится, он решил во что бы то ни стало спасти его и предложил жене съездить куда-нибудь. К его изумлению, она согласилась. Они даже пошли в турагенство и стали слушать веселую, общительную девушку, которая предложила им различные варианты, заученными фразами описывая тихие, семейные курорты, где они смогут побыть вдвоем, и где никто не будет им мешать. Немного смущаясь и краснея, она сообщила им доверительным тоном, что такие вот поездки вносят приятное разнообразие в семейную жизнь. А Мешкову вдруг стало страшно. Он представил себе, как они нос к носу проведут две недели, будут жить в одном номере, о чем-то разговаривать, что, наверное, придется ухаживать за ней, изображая заболивого мужа, и решил, что даже если вопреки обстоятельствам, они купят путевки и поедут, то вернутся врагами, опротивеют друг другу до ненависти. Судя по испуганному взгляду, жена думала о том же. Они не сговариваясь встали, поблагодарили изумленную туроператоршу и ушли. Этим же вечером Мешков перевез свои вещи на квартиру покойной матери, и через пару месяцев они развелись. Это было больше года назад, он даже слышал, что за женой кто-то ухаживает, и эта новость оставила его совершенно равнодушным. Теперь, вспоминая об этой неудачной попытке уехать, он с тоской подумал, что глупо спасать то, что уже умерло. Эти попытки так изнурительны и оставляют на душе такую муть! И снова окинул взглядом цветок. Не этим ли, кстати, он и занимается теперь, таская этот увядающий цветок с места на место и заливая его отстоянной водой каждое утро?