Вдова встала, закурила тонкую белую сигарету, подошла к распахнутому окну и стала задумчиво стряхивать пепел, облокотившись на подоконник, с которого еще совсем недавно свалился ее супруг. Она об этом не думала. Пуская красивые колечки дыма, она думала совсем о другом и вдруг заговорила:
– Знаете, у него были неприятности на работе. Он не ладил с начальником.
– Вот как? И в чем же суть конфликта?
– Понимаете, Дима, то есть Дмитрий Николаеваич, – называя это имя, она оживилась, – мой давний поклонник. Мы все трое дружили в молодости. В общем, они оба, и Егор и Дима, добивались меня, и оба были довольно настойчивы.
Она так и сказала «добивались», давая понять, что завоевать ее было делом нелегким.
– Я выбрала Егора. – объявила она и горько усмехнувшись, добавила, – К сожалению. Он был в каком-то смысле более изобретательным: говорил, что намерен сделать карьеру, рассказывал, что в Питере у него есть дальний родственник, какой-то высокопоставленный чиновник, чуть ли не министр, который только и ждет, когда Егор закончит мед. академию, чтобы позаботиться о его будущем. Он обещал, что мы уедем в Питер, где будут хорошие условия, деньги, интеллигентная среда… Он лгал с таким упоением! Я была молодая, глупая. Мне и в голову не приходило, что он выдумывает. И я выбрала его.
На одно мгновение лицо ее дрогнуло. Это была больная тема. Глупость, из-за которой все пошло наперекосяк. Она не любила ни того, ни другого. Просто неправильно выбрала.
– Дима тогда очень тяжело перенес мой отказ. – она довольно улыбнулась.
Старая история. Так было тогда, так происходит сейчас и будет происходить и через десять лет и через пятьдесят. Но это история случилась двадцать лет назад. Мешков хорошо себе это представлял: как молодой парень вобьет себе в голову, что только она и никакая другая. С этой блондинкой с чудесными ямочками на щеках связана вся дальнейшая жизнь, без нее ничто не имеет смысла. Тем более, что эта девушка дает понять, что все возможно, хотя бы тем, что иногда позволяет целовать эти нежные щеки, улыбается ему, жарко обвивает его шею руками, целуя его при прощании. Парень понимает, что ради этих глаз, этой улыбки готов на многое, почти на все. И ему совсем не нравится, когда точно такая же мысль приходит в голову еще кому-то, тем более, что этот «кто-то» – лучший друг. И он не знает, что ровно тоже самое девушка проделывает с его другом. Ведь она выбирает, прикидывает. Так же целует, улыбаясь, слушает признания, вздохи, позволяет себя провожать. Парень этого не знает и не понимает, откуда в его друге столько упорства, почему он смотрит с ненавистью, почему упорно маячит рядом, когда они хотят побыть вдвоем?