Жена была в долгосрочной командировке, звонила ему иногда, сообщала какие-то подробности, которые он пропускал мимо ушей. Спрашивала, все ли в порядке. Он отвечал монотонным голосом, да, все хорошо, не волнуйся. И она спокойно прощалась с легким сердцем. А ведь несколько лет назад, думал Мешков, она бы непременно почувствовала неладное, все бросила бы, примчалась домой. Теперь – нет. И он первый раз подумал тогда, что они стали чужими.
В один из вечеров пришел шеф с бутылкой дорогущего коньяка – подарок старого друга к юбилею, они распили ее на кухне. И шеф стал учить его жизни. У него было усталое, изможденное лицо. «Очень много работы.» – пояснил он и мог бы не пояснять, Мешков и так знал, что шеф приходит на работу засветло, а уходит поздно вечером, почти ночью. И это только подтвеждало мрачные мысли. Люди жили все лучше, а работы становилось все больше. Такими темпами, лет через двадцать, мир окончательно сойдет с ума, и можно будет смело хватать любого прохожего на улице и раскручивать на «тяжелую» статью, все равно не ошибешься.
– Странно, что это случилось с тобой именно теперь. Обычно это происходит в первые годы работы.
Профессия специфическая. Слишком много дерьма. Я бы сказал, одно сплошное дерьмо. – и шеф налил себе рюмку и выпил ее залпом, как обычную водку, поморщился, покрутил недоверчиво массивную бутылку в руках.
– Слушай, что они все находят в этом говне? Надо было водку взять…
Потом они стали разговаривать. И шеф сказал, что в принципе есть два варианта развития событий.
Первый ожидает Мешкова с вероятностью десять к одному. Он станет циником, как почти все вокруг. Как он сам. Но если уж ему, Мешкову, так этого не хочется, то можно применить одно правило.
– Не обобщать. – веско сказал он. – В этом все дело. Как только начинаешь обощать – все. Пиши пропало.
Будешь хлебать дерьмо до пенсии. Жить можно, но скучновато. Скучно жить, когда видишь вокруг себя только дерьмо…
И Мешкову показалось, что он говорит о себе. Шеф говорил путанно, быстро захмелел, сказалась усталость, но Мешков его понял – не стоит все валить в одну кучу.
– Забудь это дело. Пусть здесь, – шеф постучал кончиком указательного пальца по виску, – останутся только факты.
Шеф ушел, а Мешков остался сидеть на диване, бездумно щелкая кнопками на пульте от телевизора, остановил взгляд на молодом парне, улыбающемся во весь экран. Олимпиада в Турине, парень биотлонист взял золото. Мешков презрительно фыркнул. Вот еще один экземпляр, все ради тщеславия, ради удовлетворения собственных амбиций. Дышит так, что грудную клетку того и гляди разорвет. Ну, как же, он на вершине!