– Надо купить крахмал, – сказала ты, а на мой вопрос «для чего?» холодно поведала: – Для утиной печени. Ну их – ресторанные изыски. Воспитаем деликатес в домашних условиях.
Конечно, я был уверен, что это юмор. И не придавал значения твоим умозаключениям по поводу ощипывания мертвой пернатой дичи.
Ужин был чудесный. Нежное мясо пахло медом и корицей.
– За Васю! Пусть его душа приютится в птичьем раю. Наш кал – его прах, – негромко высказалась ты и закашлялась, подавившись шампанским.
Я не сразу сообразил, что мы пожираем нашего питомца. В дно унитаза я смотрел долго, и мне казалось, что из глубины на меня взирают добрые глаза нашего подросшего утенка.
Я помню тебя такую: мудрую и ответственную. Когда умерла моя мать, ты взяла на себя организацию похорон. Делала это изящно и сосредоточено. Продумывала все детали, вплоть до губной помады на лице умершей. Ты напугала меня своей фанатичностью. Мне казалось, что ты испытываешь удовольствие, согреваясь в лучах смерти. Черная шляпка с вуалью – ты скорбела красиво. Говорила низким звонким голосом. Церемониймейстер похоронной процессии. Я робко уточнил, не работала ли ты раньше в бюро ритуальных услуг?
– Разве я похожа на ту, кто будет работать в подобном месте?
Я кивнул в ответ. А ты громко рассмеялась и помчалась за бокалом вина. После ужина в честь умершей (поминками ты решительно отказывалась называть данное мероприятие), ты произнесла странную речь:
– Удел стареющих красивых женщин покидать этот бренный мир раньше остальных. Отвратительно наблюдать за увяданием. Это разрушает эстетическое восприятие прекрасной стороны жизни.
Я помню тебя такой: красивой и самоуверенной. В день нашей встречи на скучной вечеринке ты была неотразима. Словно сошла с обложки стильного и дорогого журнала. Рядом с тобой меркло все. Мои друзья завидовали мне и, подтрунивая, бросались репликами: «Она совершенна! Должен же быть какой-то изъян?!», «Может у нее член под одеждой?» или «Она из воска!». Мы перестали ездить в гости к семейным парам, так как ты вводила смуту в вялые супружеские будни моих приятелей.
– Безупречность во всем – иначе в моей жизни не будет смысла, – отчеканила ты однажды вместо оправдания, после того, как я прождал тебя почти два часа (сборы на очередное мероприятие как обычно затянулись).
Как-то в журнале твое изображение подписали «светская львица», ты позвонила в редакцию и, представившись собственным секретарем, обматерила сотрудников издания. «У нее есть имя и фамилия, она – особенная!», – подытожила ты и бросила трубку. Затем мы молча пили травяной чай, и я не решался уточнить, что именно тебя взбесило. Мне казалось, что все женщины, чутко относящиеся к своей внешности, стремятся заполучить этот титул.