Леди Ариэлла Уоторби (Звездная) - страница 4

— Леди Уоторби, — прокуренный голос господина Ирека, — не слишком ли фривольное поведение для девушки? Вы не ребенок!

Нельзя же так портить последние мгновения свободы.

И не открывая глаз, я зло ответила:

— Да, господин Ирек, — я не ребенок, следовательно, не обязана отчитываться перед взрослым, мнящим себя знатоком морали и этики, но не утруждающимся даже банальным прощанием покидая «не ребенка», и уж тем более девушку!

Локар расхохотался, закружил спиралью вокруг меня, окончательно растрепав волосы, оставленный без жесткого контроля корабль, вспарывая очередную волну, окатил солеными брызгами, оставшимися на лице маленькими сверкающими капельками, и не успели они высохнуть, как на нас наползла тень огромной горы, венчаемой неприступным Гнездом Орла.

Здравствуй, моя тюрьма.

* * *

Я ушла в каюту сразу, как мы вошли в тень горы, торопливо переоделась, стоя перед зеркалом заплела тугую ученическую косу, помня, что герцог сторонник Андейлского свода. Серое дорожное платье с белоснежными манжетами было коротко, лишь на ладонь ниже колена — мне не успели сшить гардероб соответствующий возрасту, а надевать одно из нарядных, приготовленных для моего выхода в свет, платьев, я посчитала излишним. Да и неуместно смотрелось бы днем вечернее белоснежное платье дебютантки с оголенными плечами. Так что серое, дорожное, с белым кружевом нижней юбки, и бело-серым кружевом длинных панталон в тон манжетам.

Надев серую шляпку, натянула перчатки и в последний раз взглянула на себя в зеркало — заплаканные глаза оттенка первых фиалок, редкий цвет, как говорила мама, красивый цвет всех лордов лишишь покоя, как шептали мне старшие сестры, рассказывая о балах и приемах, где мне, по их мнению, предстояло блистать… Но вот я стою здесь, и едва сдерживаю слезы. Печальный финал, поистине достойный баллад древних менестрелей… И на балу дебютанток никогда не появится последняя Уоторби… представляю, как Сессиль обрадуется.

— Леди Ариэлла, — раздался осторожный стук.

Хотелось сказать «Войдите», но это было бы нарушением всех правил морали.

— Я уже иду, капитан Ордас, — постаралась ответить спокойно.

И лишь вновь глянув в зеркало, поняла, что руки дрожат. Действительно дрожат. Сжала кулаки, постаралась улыбнуться и из каюты, в последний раз бросив взгляд на свое временное пристанище, я вышла почти улыбаясь.

Они все хотели меня проводить. У дверей каюты встретил капитан, а выйдя на палубу я увидела всех собравшихся матросов. С парусов соскользнул Локка, прикоснулся к моей щеке, прошелся по всей длине тугой косы, и отпрянул, словно испугался.