Иван, обиженный, ушел к машине. Валентина подсела к Михаилу, и Петр, заметив по ее лицу, что он тут лишний, пошел в дом к отцу.
— Что же, Миша, так и будем жить? — Оглянулась на двери, спешно прижалась к нему тугим боком, вычастила с жарким смешком: — А я уж соскучилась...
— Ну и приходи сюда, хоть дня через два. Что тут прогуляться… Отца же нельзя оставлять одного.
— Нельзя, — согласилась Валентина. — А как же, когда работать начнешь? Не находишься.
— Там видно будет.
— Ты, Мишок, уж и верно, не лез бы на рожон. Они же, наверно, тоже тут думают, как им лучше...
— Не буду лезть. Не буду. Все, — твердо пообещал Михаил.
Говорят, не шло бы время, не пришла бы и пора. Но шло оно, время Михаила, и быстро шло, и пора его пододвигалась.
Михаил ремонтировал на животноводческом комплексе немудреную для него технику: автопоилки, водопровод, скребковые и ленточные транспортеры, чем-то напоминавшие ему старые конвейеры шахты, и ходил ночевать в Чумаковку.
Отлетела в золотой осенней тишине клочковатая и белая, точно вата, паутина, подошло мрачное, слякотное предзимье. Валентина грозила:
— Оформлю квартиру на себя. Сколько же мыкаться-то нам по чужим углам? Семья мы или кто?
Михаил понимал: правда, так нельзя. Семья не семья, и сам тут только слесарь, а не человек.
— Домой не тянет? Не тоскуешь по родине-то? — спрашивал жену, втайне желая услышать от нее, что тоскует и просится домой.
— Какой там, — печалясь, вздыхала она. — Во сне — все дом и дом. И Олег покоя не дает. Написать ему, пускай едет сюда. Техникум-то и тут найдется. Здесь жить можно. Люди хорошие и поселок какой! Лучше города поселок. А квартира-то, Миша!..
— Потерпи с квартирой, Валя, — душевно просил он. — Поживем с отцом, а нет, так рядом с ним. Вон сколько домов пустует. Сережка зиму у Ани проживет, а на работу на лошади ездить будем. Еще как и хорошо на лошади-то! В кино только и видела русских красавиц на тройках, — старался Михаил шуткой сбить жену с ее прицела, переманить в Чумаковку. — А чем ты у меня не красавица?
Обнял ее, тугую, матерую, и отпрянул, чтобы зря не дразнить себя при белом дне, когда отец сидит за рассохшейся дощатой заборкой.
— Вот! Вместе и врозь. Жизнь разве? — сказала Валентина, отворачиваясь и оправляя платье. — Все равно нашу квартиру Цимбаленко старикам не отдаст, не жди. Их летом перевезут, в новый дом будут вселять.
— Вот и мы вселимся за ними следом. Полгода подождем. Старики будут ждать, а мы чем лучше?
— По-твоему все равно не будет.
— Будет. Не пойду в квартиру вперед стариков — вот и по-моему.