- Я приказал не будить до того, как врачи извлекут из тебя нашего ребенка.
Он намеренно называет сына общим, и Ася отводит в сторону глаза, не решаясь после его слов встретиться с ним взглядом, громко сглатывает и все же шепчет:
- Я была не права, прости...
- В чем? - Ярослав холодно улыбается, наслаждаясь потерянным видом девушки.
- Я не должна была...
- Желать смерти собственному ребенку?
Он с удовольствием травит ее раны, и Ася приподнимается на кушетке, обвиняюще глядя в его лицо.
- Ты меня довел до этих слов.
- Я любил тебя, - улыбается Яр одними губами.
- Так не любят, так душат, отбирая свободу и привязывая ребенком.
- Я дарил тебе новый мир.
- И забирал у меня старый и привычный, не особо интересуясь при этом, хочу ли я перемен.
Ася садится на кушетке ровнее, опускает ноги на пол, обхватывая узкие плечики руками. Очень живописно и жалостливо, иллюстрация к раскаивающейся преступнице, но он уже растоптал ради нее свою гордость один раз и на повторение не согласен. Он жаждет отмщения, ее боли и слез. Она смотрит на него.
- Когда он родился?
- Достаточно давно, чтобы ты могла не чувствовать боли от проведенной операции, - его тон подчеркнуто холоден и почти замораживает. - В отличие от тебя я не любитель причинять боль и резать по-живому.
- Я хочу увидеть...
- Нет, - Ярослав ждал этих ее слов достаточно долго, чтобы скрыть нотки триумфа в своем голосе. - Ты перестала быть его матерью, как только захотела убить.
- Не тебе...
- Мне, - он наслаждается ее растерянностью с явным удовольствием. - На Мурано ты прибыла жалкой рабыней, я твоей хозяин.
- Называй себя, как хочешь, - Ася осторожно, словно привыкая к движению, поднимается с кушетки в углу просторной и чистой до стерильности комнаты. - Я должна видеть своего ребенка.
- Откуда столь неожиданные желания?
- Ты собираешься судить меня за глупые слова, сказанные в порыве гнева?
Она смело встречает его презрительный взгляд, и Яр криво усмехается.
- Уже приговорил...
-Заставив проспать всю беременность?
- И три недели после, - он кривит губы. - Хотел быть уверенным в себе и в тебе.
Она не чувствует опасности, она не умеет его бояться и поэтому дерзко передергивает плечами, отмахиваясь от его слов. Это все пустое.
- Я хочу видеть своего ребенка.
- Это вряд ли.
И бьет, наслаждаясь каждым ударом, каждым ее криком, каждым стоном, ее жалким видом у своих ног. Когда - то он мечтал сделать ее королевой, бросить мир к ее ногам, но теперь придется довольствоваться ничтожной рабыней, которая будет валяться у него в ногах, умоляя о снисхождении и милости. Он навсегда погасит свет в ее глазах. Он заставит ее платить за каждое оскорбительное слово, за каждый пренебрежительный взгляд. Она заплатит за все, что он сможет придумать каждым днем и каждым мгновением, проведенным рядом с ним, своим единственным господином.