Скоро Соболева почувствовала себя значительно лучше. Она села, поправила причёску и, взглянув на Окунева, улыбнулась, сверкнув золотым зубом.
Игорь, заметив её улыбку, смутился. Ох уж эти женские улыбки, попробуй угадать, что под ними кроется! Окуневу почему-то всегда казалось, что женщины могут относиться к нему только иронически, с затаённой насмешкой. Ну кому же, в самом деле, может понравиться его долговязая фигура, его усеянная веснушками физиономия…
Веснушки были истинным наказанием для Игоря. Они не сходили с его лица ни зимой, ни летом, густо усыпая не только нос и щёки, но перекидываясь даже на уши. А друзья Игоря в шутку говорили, что веснушки у него видны на белках глаз. И кто знает, может быть, именно по этой причине Окунев в присутствии девушек, женщин терялся и не знал, о чём говорить, и что, их общества, он до сих пор оставался холостым…
Между тем Соболева, продолжая улыбаться, спросила:
— Невеселые у вас мысли, правда?
— Почему же? — окончательно смутился Игорь.
— Ну как же: не было печали… Возись в тайге больной женщиной…
— Что вы, что вы! — запротестовал Окунев. — Какая возня! Сядете завтра на оленя и поедете. Мы ведь всё равно пешком идём.
— Хлопот вы нам не прибавили, — вставил и Пётр Матвеич. — До старой шахты, куда мы пробираемся, теперь недалеко. Отдохнём там денёк-другой и в город вернёмся. Вот как только вы будете за оленя да за груз отчитываться?
— Не знаю… — вздохнула Соболева. — А что, разве олень в город не вернётся?
— Какая нелёгкая его туда понесёт, — усмехнулся Шубин. — В тайге ему приволье… Видно, придётся на обратном пути поискать его, сейчас-то нам некогда. Ну, а если уж не найдём, пусть за всю эту историю Павел Иваныч отвечает, заведующий вашего магазина. Как ему пришло в голову послать в тайгу одну женщину…
— Он не посылал, я сама настояла, — засмеялась Нина Павловна. — Смотрю я на здешних женщин-сильные, смелые они, ничего не боятся. Давно им завидую. Вот и подумалось мне: чем же я хуже их?.. Я ведь хоть и давно здесь живу, а о тайге почти не имела понятия, один раз всего по этой тропе проезжала… с заведующим…
— М-да… — ухмыльнулся в густую бороду Пётр Матвеич. — Теперь будете иметь некоторое представление… А вы откуда к нам приехали, позвольте полюбопытствовать? Встречаю-то я вас в нашем городишке уже несколько лет, с лотка вы махорку да папиросы продаёте…
— Из Подмосковья я, — тихо и как бы с усилием ответила Соболева. — Все родные мои погибли во время войны, мужа убили на фронте… Я сюда эвакуировалась. Так здесь и прижилась…
Видно было, что Нине Павловне очень тяжело вспоминать прошлое, и Окунев поспешно перевёл разговор на другую тему.