Впервые Мендоса улыбнулся ей своей неожиданной обаятельной улыбкой.
— Как правило, гораздо сильнее нас.
Хелен Росс задумчиво на него посмотрела.
— Да, действительно. Я полагаю, что вы способны правильно судить о людях. Наверняка вы уже многое знаете о Маргарет, бедняжке. Какой она была. Как я говорила, мы встречались лишь однажды, но я уловила, что она из себя представляет. Это очень хорошо видно. И ответом на то, о чем вы думаете будет «да». Вы же понимаете, любой, столь… сладострастно подозрительный, как Маргарет, начал бы шевелить мозгами, когда Чарльз сказал, что должен работать в офисе четыре вечера в неделю.
Мендосе понравилось это «сладострастно». Самое подходящее слово.
— Догадываюсь, что начал бы, — сказал он. — Как я и предполагал.
— Не надо предположений. Если хотите знать, по-моему, Мира Чедвик об этом не задумывалась, потому что Чарльз ее не интересует, она целиком занята собой, клубными собраниями и так далее. Но Маргарет побеспокоилась проверить. На самом деле это не составило труда. Однажды вечером она за ним проследила. Он приехал прямо сюда, а мое имя есть на почтовом ящике.
— Ну и что она сделала потом? — спросил Мендоса.
— Именно то, что можно было ожидать. Она же должна вмешиваться, командовать. Как-то раз в субботу она приехала ко мне после обеда. Сказала, что «не одобряет» наши «нечистоплотные отношения» и что, на ее взгляд, она должна сообщить матери. Я пыталась себя сдержать — я видела, что она за человек, и Чарльз мне немного рассказал. Я сказала, что едва ли это ее дело, у нее нет права вмешиваться ни в личную жизнь своего отца, ни в мою. Ну и разговорчик у нас был, можете себе представить. Такая утомительная девица, точь-в-точь старая дева. Боюсь, под конец я наговорила ей грубостей, а она нисколько не утратила выдержку, только продолжала изображать праведницу и повторять общепринятые слова. Как будто, — Хелен с отвращением чуть скривила губы, — она обнаружила, что отец содержит какую-нибудь певичку. Вроде этого.
— Да. И, конечно, вы все рассказали мистеру Чедвику.
— Нет, — спокойно ответила Хелен Росс. — Потому что я знала, как он поступит. Он знал, что его жена не будет лично, простите, бить мне морду, а устроит вокруг меня скандал. Возможно, я потеряю работу. Да, вы думаете, что Маргарет вся в мать. Так оно и было. Я не сказала ему, потому что молила Бога, чтобы она рассказала матери. Сама.
— Ах, вон как, — сказал Мендоса. — В самом деле? Понимаю.
— Понимаете? Все годами оставалось в подвешенном состоянии. Это не его вина, — почти с отчаянием проговорила Хелен. — Нет. Но он чертовски благородный. — Она нервно рассмеялась. — Он не стал бы мной рисковать, он не хотел скандала, в результате которого, вполне вероятно, нам пришлось бы жить на очень небольшие деньги. Я хотела, чтобы он попробовал. Я ему доказывала… Вы меня понимаете? Можете понять? Я хотела, чтобы она рассказала! Мне плевать на скандал. Если б только мы могли… если бы все открылось, не надо было бы таиться. На работу Чарльза скандал бы не повлиял. Сенсации бы не случилось. И сейчас люди не… Его жена сама с ним никогда не разойдется, а его раскачать на развод можно было бы, наверное, только одним способом — если бы все, чего он так боялся, уже произошло. Не знаю, понимаете ли вы, о чем я говорю.