Не там ли содержали Лаконию?
Болан опустил бинокль.
Хатиб был человек номер один, но если двое остальных осмеливались спорить с ним, то, значит, тоже занимали довольно высокие посты в организации. Следовательно, сейчас в хижине находились три важные шишки.
Ему следует получше присмотреться к ним.
Забравшись снова вглубь куста, ветеран войны в джунглях закинул рюкзак за спину и подобрал «Стоунер». Он стал обходить лагерь по большому кругу, пробираясь быстро и умело сквозь чащу деревьев и густую траву, но не удаляясь слишком далеко от него, впитывая глазами каждую деталь и откладывая их в памяти для использования в будущем.
Арабское укрепление было расположено на небольшом плато, сразу же под гребнем холма. В задачу Болана входило достичь этого гребня. Оттуда он мог разглядывать лагерь с новой, более выгодной позиции.
И кто знает, какие слабые места в их обороне он мог бы обнаружить?
Войдя в хижину, Хатиб аль Сулейман обратил свое рассерженное лицо к трем другим людям, которые были вместе с ним в помещении. Его глаза пытливо изучали лицо человека, уже находившегося в хижине, когда они вошли.
— Он что-нибудь еще рассказал, Фуад? — грубо спросил он.
Фуад пожал плечами.
— Ничего нового, брат. Большую часть времени он лежал без сознания. Я не думаю, что он может рассказать нам еще что-нибудь.
— Думаешь? Я не желаю слышать, что ты думаешь. — Лицо Хатиба, напоминающее профиль ястреба, исказилось от приступа гнева. — Я хочу знать точно! — Он оглянулся вокруг. — Ахмад!
Ахмад стоял, прислонившись к дальней стенке.
— Да, Хатиб?
— Узник сказал что-нибудь тебе?
Толстые губы Ахмада сжались в зловещей усмешке.
— Многое, Хатиб. — Он вытащил из ножен на бедре кинжал и провел острым, как бритва, лезвием по мозолистому пальцу. — Но главным образом это были просьбы о милосердии. И все же…
— Да?
— Он может знать гораздо больше. Давайте дадим ему еще раз попробовать…
— Нет!
Это выкрикнула девушка. Трое мужчин повернулись к ней.
— Сорайя? Ты возражаешь?
— Да. Я считаю, что он рассказал нам все, что знает. Вчера вечером он кричал в агонии. Он обезумел от боли. Он бы рассказал нам все…
— Но не такой мужчина, как он, — вмешался Ахмад. — Я встречал таких людей раньше…
— А я видела его! Вам нравится причинять боль и страдания!
Хатиб вспомнил, что Сорайя получила городское воспитание, родилась и выросла в Бейруте. А Ахмад был родом из племени туарегов. Только туареги превосходили в своей жестокости бедуинов. Когда они брали в плен врага, то всю ночь наслаждались криками своей жертвы, которую пытали. Заунывно распевая лишенные всякой мелодии песни, они пытались сохранить своего пленника живым как можно дольше, медленно и методично полосуя его дюйм за дюймом своими ножами до тех пор, пока тот не сходил с ума и не умирал.