Установка второго «жучка» на оконном стекле заняла меньше минуты. Волан вставил миниатюрный приемник в ухо, а конец тонкого шнура пристроил в небольшое, едва различимое отверстие в «жучке». Послышались голоса, но террористы говорили по-арабски.
Мак посмеялся над своей наивностью. Он что, надеялся, что они будут разговаривать друг с другом на английском?
Однако результаты наблюдений показали, что Лаконии в этом строении не было тоже.
Следовательно, оставалась только одна хижина, та, что без огней.
Время неслось быстрее, чем он рассчитывал. Сколько еще оставалось до того момента, когда хватятся отсутствующего часового и поднимут тревогу?
В третий раз Волан внимательно оглядел пустынную площадку в центре лагеря. Затемненное строение находилось в дальнем конце ее. Ему хотелось одним рывком пересечь пространство, надеясь на то, что его никто не заметит.
Но он не хотел рисковать и вернулся к бетонному зданию. Мертвое тело часового все еще лежало у стены. Его пока не обнаружили.
Волан вгляделся в темнеющее здание, которое было всего в нескольких ярдах от него.
Глубокий вдох, и он уже находился у здания, а звук ветра заглушил шум шагов по сырой земле.
Он прижался к листам оцинкованного железа, которые образовывали стены постройки. Темнота внутри не позволяла ему видеть, что там происходило.
Но был еще один способ выяснить это. Третий «жучок» пристроился на оконном стекле, и снова миниатюрный наушник оказался у него в ухе.
Шепот… мягкий утешающий голос… слабый звук, который он определил как плеск воды.
Голос зазвучал громче, но все еще находился на уровне шепота. И по-английски:
— …Ненавижу их, — услышал он голос девушки. — Никогда… я никогда не думала, что все это будет так! Лежи спокойно… Я вымою твое лицо…
Волан снова услышал всплеск воды. Это был звук руки, плескавшейся в тазу с водой.
Хриплый, усталый голос ответил ей тоже по-английски:
— …А что ты думала… — Послышался сдавленный крик, полный боли, и затем: — Ты не думала, что все будет именно так?
— Не знаю. Мой ум был занят… идеями… Революция! Вот ответ… на все. Философия. Теория.
— Но ты же ведь знала, что тебе придется… убивать.
— Разговоры. Говорить всегда легко. Да, я могла легко и свободно рассуждать о казни диктаторов и угнетателей моего народа. Но до сегодня… я принимала участие только… в разработке планов, а не в…
— Пытках?
Это Лакония!
— Что они… делали… с тобой. Я пыталась заткнуть уши, ведь всему есть предел.
Сейчас девушка почти плакала.
— Я не думала… что окажусь такой… слабой! Мне стыдно за себя. Я думала, что мы боролись против бесчеловечности… против того, чтобы людей пытали в застенках тайной полиции… но мы ничем не лучше их, ведь так?