Ирзаи смеялась.
Леопард огромными кусками, жадно отрывал человеческую плоть и глотал, давясь и кашляя. Вскоре от трех тел не осталось ничего. Даже кровь чудовище слизнуло, встав на четвереньки, длинным широким языком.
Когда Леопард вернулся к Ирзаи, брюхо его заметно раздулось.
Богиня вспрыгнула ему на плечи, но не встала, как раньше, а уселась, обхватив бедрами звериную шею. Блаженный поток вновь окатил Фаргала.
Но что-то произошло в нем.
Словно некая невидимая струна проросла внутри и застонала, нарушая сладостную гармонию. Он смотрел на великолепное существо, восседающее на чудовищном, но по-своему тоже притягательном звере, он купался в блаженстве, но…
Ирзаи, быть может, и ощутила слабенькое это сопротивление, но не придала значения.
— пропела она.
Ты станешь так же могуч, как ушедший Мой Повелитель!
Усладой моей ты станешь…
Она спрыгнула с плеч Леопарда и оказалась над Фаргалом. Наклонясь, Ирзаи коснулась его длинных черных волос:
— Ты лучший из всех!
Ты пришел на мой зов!
И кудри твои, обрезав
Чтоб в радости нам не мешали! —
она коснулась пальцами лона:
Я буду хранить!
— Не будь ты так мал, не будь ты, увы…
Она вскрикнула, и на Фаргала дохнуло стужей.
— Ушел он, ушел! — простонала Богиня и рванула волосы царя с такой силой, что он невольно вскрикнул.
Но Ирзаи сумела успокоиться, и вновь жажда наслаждения охватила Фаргала…
И диссонирующая песнь медленно, но, удар за ударом набирая силу, разгоняясь, как, сомкнувшись, разгоняется конная лава, мощный тревожный ритм большого барабана, толчок за толчком, вниз к пропасти:
«Спускался в Ад, зажав в кулаке клок осеннего неба.
И души предков витали над ним обрывками темных лет…»
— Ты будешь лучшим из любовников моих и наивысшим
Я наслажденьем награжу тебя…
В руке богини возник черный клинок. Взмахнув им, Ирзаи отсекла прядь волос царя.
— Ты растворишься в радости…
Все органы чувств Фаргала трепетали от неги. Но внутри било и жгло:
«Бродяга, пират, правитель, аскет
И тысячи тех, кто не был
Никем, бумажные бабочки, дым…
Воздадим Каждому…»
Грудь Фаргала жгло, словно к коже прижали раскаленное железо, а живот содрогался от сладостного томления:
— Ты будешь всегда со мной!
Ты будешь — в глазах моих! — пела Ирзаи:
Я буду хранить тебя В сиянии вечно!
Она взмахнула рукой, нож пропал, и над Фаргалом сплелось из светящихся нитей огромное прозрачное яйцо.
— Ты будешь взирать на меня!
На жаркие игры мои!…
«Спускался в Ад. Шестнадцать кругов,
Шесть заржавленных истин
Вместо цепей. В счастливых глазах -
Медь. По жаркой смоле.
За хохот мглы. За гнев богов.