Никогда раньше не видел он изображения Аша в полную величину. И не догадывался, что внушающий ужас идол — всего лишь символ Мудрого бога. Так же, как атакующий сокол только символ Яго.
Но в отличие от жрецов Яго, для которых бог был незримым и никогда не воплощавшимся в изваяние, последователи Аша очень часто создавали чудовищные подобия Змея.
Или Трехглазый Змей был не самим богом, а только Стражем, охраняющим сны Аша?
Откинув назад крупную длинноволосую голову, маг наблюдал за сыном вождя. Его глаза не упускали ни малейшей детали, фиксируя и вспышку страха и то хладнокровие, с которым юноша сумел подавить испуг. Жрец понимал, что не само огромное изображение потрясло Кэра. Не фетиш, а то, что юноша оказался в настоящем храме Аша, вот что заставило затрепетать сердце молодого воина. Да, на сей раз жрец Мудрого не ошибся. Сколь ни смешны были представления горцев о Господине, но старейшие клана Мечей сумели напитать воспитанника благоговением.
Слуга мага, Карашшер, тоже не спускал глаз с юноши. Его обязанность — охранять господина от физической опасности. А то, что Кэр — опасен, Карашшер знал. Неважно, что сам слуга мага куда сильнее юноши. Бывает, и черная антилопа пронзит рогом прыгнувшего льва!
Воин не мог читать мысли Кэра. И сейчас переменил о нем мнение. Раньше Карашшер думал: Кэр — волчонок, натасканный на убийство. Гордый тем, что может убивать лучше других. Ни к первому, ни ко второму качеству Карашшер не испытывал приязни. Карашшер не любил хороших воинов. Хорошие воины представляли пусть и незначительную, но опасность для него самого. И убийц он тоже не любил, воспринимая убийство не более чем как скучную работу. Азарт борьбы полностью угас в слуге мага. Такова была цена подаренного бессмертия.
До сих пор Карашшер считал Кэра волчонком, но, увидев, как потрясла юношу какая-то размалеванная статуя, переменил мнение. Парнишка — всего лишь щенок. Глупый щенок крупной породы.
Карашшер презирал идолопоклонников. И постоянно забывал, что любой идол может оказаться вместилищем магической силы.
Решив, что Кэр не слишком опасен, воин расслабился и теперь приглядывал за молодым воином без прежнего беспокойства.
Поперек зала, к алтарю размером с шесть боевых колесниц, тянулся выдавленный в полу канал в три локтя глубиной. Словно след, оставленный в камне непомерной тяжестью бога.
— Дай мне свой меч! — приказал маг.
Сын вождя, преодолев внутреннее сопротивление, протянул чародею оружие.
Тот взял, вытянул руку, камень на диадеме запульсировал. И клинок «скорпиона» раскалился добела, согнулся, оплыл, превратившись в некрасивый кусок железа.