Водки, немедленно водки. Желаю «Кубанскую». Горькую можжевеловую. Еще в школе говорили, помнишь, что вместо безумного всадника там мой профиль должен быть изображен. Обезображен. Отлично. Сразу чувствуется. И я хотел. Ага. Ну что ты хочешь? И ты в это поверил? Да ладно! Ну, ты как скажешь! Может, ты еще и демократ? Дал бы тебе по башке, да руки заняты! Давай. За нерушимый блок коммунистов и беспартийных! Как хорошо, прохлада, ночь… Огни святого Эльма. Все бежит.
Да к кому же я в гости попал, хозяева, ау… Вот свиньи-то какие. Ни матраса, ни одеяла, ни подушки. О-о-о. Лицо. Как болит-то лицо. Наверняка либо кто-то чем-то меня, либо я обо что-то сам. Что же так колет в груди? Сердце? Креветки, блин. Житие мое. И тут тоже. И в заднем. И в нагрудном. Вон – зеркало. Вижу. Какое-то оно темное. Шутники. Хохмачи. Написали – «не прислоняться». Описаться можно. Ну и рожа!
Боже мой. Ты кто? Мишка?! Тебя же в кустах разрывало?! Мы у тебя? Покажи, где ванная с сортиром. Как нет? Как в электричке?! Твою мать! Слушай, Мишанька, а где примерно? В каком Иерусалиме? Да дебил потому что! Ох, хорошо, хоть в Новом. Слава богу, что до Тель-Авива электрички пока не ходят.
А где все? Понятно. Интересно, а хоть какие-то деньги остались? Да брось ты… Да ты что?! Нет. Нет. Да откуда я знаю! Правда, что ли?! Кошмар. Но хоть на пиво-то осталось? Неужели прямо в сумке? Какое счастье. Кайф! Сейчас, подожди, я еще. Здорово! Да, не забудь телефон оставить. Слушай, а как хотелось с учителями поговорить, кто жив остался, то-сё. Да я с нашими-то толком не пообщался. Учились, учились… Передай еще одну. Нет, вон ту, она похолодней. Хорошо. А знаешь, мне почему-то во сне снятся только одноклассники. Очень часто. А институтские, армейские – нет. Ну ладно, я выхожу. Звони. И тебе. Конечно, соберемся. Нет, не через тридцать лет. И твоим. Спасибо. Пока».
– Ну что, ничего. Неужели все так и происходит? Хотя о чем это я?! – Сергеев с явным удовольствием пожевал ручку. – Ну, ты хотя бы сообразил, что я тебя дернул не для чириканья этой идиотской статьи?!
– Да сообразил. И так на меня смотрят, как на принца Уэльского, писающего мимо унитаза в привокзальной забегаловке! Что случилось на этот раз? Опять какое-нибудь мурло подало на меня в суд?
– Тут вот какое дело. – Никита достал сигареты из стола. Вообще-то он не курит. Только в период мучительного недоумения либо спьяну. Иногда эти два фактора совпадают и он дымит вовсю. – Знаешь, я уже лет тридцать занимаюсь журналистикой, не последний вроде человек. Но такого не слышал. Короче, дня три в редакцию звонила одна старушенция. Требовала тебя. Наташа, секретарша, поначалу вдумчиво с полчаса объясняла ей на пальцах, что ты у нас давно не работаешь. Так, иногда заходишь написать статью. Потом не выдержала напряга и соединила со мной. Так эта старуха рассказала мне знаешь что?