– Сволочь ты!
– Повторяю в третий раз: не я! Вы… и еще дурак! Вам нечего было тащиться на свою базу, вы могли придумать что-нибудь, сесть на другом аэродроме, там трос могли украсть, ну хотя бы для хозяйственных целей!
– Дай ведомость!
– Дам. После того, как принесете кусок троса из оврага.
– Издеваешься? – Горячая капелька сползла по бурой щеке и упала на посеревший от инея ствол пистолета, который летчик все еще держал в руках, расползлась в темное пятнышко.
Мессиожник удалялся от курилки медленно и немножко величественно с сознанием, что он, только он может спасти этого несчастного слабого человека.
– Еф… Ефим Абрамович! – мягко толкнул глуховатый голос в спину, но Мессиожник не обернулся.
Костюхина ребята смогли увидеть только через неделю: он был в командировке, получал для отряда новый самолет.
Донсков с Романовским поднялись на второй этаж. Романовский резво нажал звонок и не отпускал, пока не открылась дверь. Выглянула женщина в цветном халате с закрученными на голове бигудями.
– А, Володенька, Боря, заходите, пожалуйста!
– Аэлита!
Не ожидал Владимир увидеть на этом пороге Аэлиту. Кто она теперь Костюхину, жена, подруга… Побелела, пополнела. На руке, которая прежде нежно гладила его щеку, – золотой перстень.
Усилием воли подавив вспыхнувшую злость, Владимир спросил:
– Сапоги снимать или так пропустите, сударыня?
– У нас не убрано, проходите, ребята! – Аэлита пошире распахнула дверь и приглашающе вытянула руку, на ее лице не было и тени смущения.
– Мы, собственно, на рандеву с Юрием, – галантно поклонился Борис и шаркнул ногой.
– Вижу, вижу, издеваешься, Боря. Чем же заслужила? А, – она махнула рукой, – проходите. Юра, к нам гости!
Донсков вошел вторым, Аэлита тронула его за плечо:
– Рада, что возвратился!
Он дернул плечом, как обиженный мальчик.
Костюхин появился перед ними в домашнем халате. Чисто выбритый, немного похудевший со времени их последней встречи, он не удивился визиту, встретил сослуживцев неожиданно гостеприимно. Костюхин всегда относился к товарищам свысока, разговаривал тоном приказа или разбавляя речь обидными шуточками. А сейчас предложил снять куртки, повел в комнату.
– Лита, накрой нам стол, – сказал он, и она юркнула в кухню. – Присаживайтесь, друзья.
Все трое сели за круглый стол. Пока Аэлита накрывала скатерть, расставляла рюмки и закуску, молчали, не смотрели друг на друга. Аэлита поставила тарелку с хлебом, одернула угол скатерти и сказала:
– Все, мальчики. Больше ничем угостить не могу.
– Конечно, стол бедноват для встречи героев неба, но я думаю, гости удовлетворятся. Грибочки, лук в уксусе, спиритус вини, – приговаривал Костюхин, разливая по рюмкам. – Ну, по первой за ваше возвращение! А потом за награды, наверное, а?