– Ваше имя, фамилия? – спросил майор.
– Романовский Борис Николаевич.
– Год рождения? Национальность?
– Тысяча девятьсот двадцать пятый. Белорус.
Вошел дежурный по части с красной повязкой на рукаве и обратился к полковнику:
– Вас просит генерал-майор.
– Хорошо. Товарищ майор, заканчивайте предварительный опрос без меня.
Командир дивизии ждал полковника в штабной землянке.
– Я просил повременить, пока не поговорю с членом Военного Совета фронта.
– Поговорили? – спросил полковник.
– Он и командующий на ответственном совещании.
– Когда прибудут?
– Завтра.
– Столько я не могу ждать. Приказано провести суд сегодня. Письменно приказано, товарищ генерал.
– Я мало знаком с вашими порядками, но расследование проведено галопом, как-то странно, в присутствии личного состава ведете суд. А здесь исключительный случай. Сбив командира немецкой эскадры, он заслужил снисхождение!
– Я тоже так думаю, но решает тройка. А потом отдали летчика под суд вы, товарищ генерал, и вспомните свой гнев в каждой строке представления!
– Я только час назад получил подробные сведения о бое, черт возьми! Какой будет приговор?
– В вашей дивизии год назад был прецедент: один летчик перелетел к врагу. Это установлено. Теперь еще преступление, подлежащее наказанию по приказу двести двадцать семь. Суд у вас первый – значит, показательный. Вот поэтому и в присутствии всех. При показательном я имею инструкции избегать, мягко говоря, оправдательных решений. Очень сожалею, но… поймите меня!
– Мягко говоря, это не по чести! Что подумают летчики? Как все нескладно получается! Вы его приговорите?..
– Да!.. Если не будут изменены указания. Но я уверен: высшая мера будет заменена на штрафбат. Оглашенное решение трибунала будет иметь только воспитательную цель.
– Ладно, – тяжело вздохнул Смирнов. – Не смею вас задерживать. Ваше «будет», «будет» меня мало устраивает. Идите.
Полковник продолжал стоять. Потом сказал:
– Он ранен. И если бы не мог отвечать, суд пришлось бы отложить до излечения.
Смирнов, прищурившись, смотрел на полковника, и добрый огонек мелькал в его усталых глазах. Он приказал дежурному по части вызвать врача и сержанта Романову.
– Думаю, мне не обязательно присутствовать при вашем разговоре?
– Да, да, полковник, благодарю!
Председатель трибунала вернулся в палатку и о чем-то поговорил с помощниками. Капитан возражал, спорил шепотом до красноты на землистом круглом лице. Вошли полковой врач и Катя. Врач, совсем не по-военному сложив на животе руки и нервно перебирая пальцами, обратился к председателю:
– Товарищ полковник, я, как представитель медицины, возражаю против суда над человеком, имеющим пулевое ранение в область предплечья.