Наблюдая за Василием, Романовский почувствовал неладное. Парень похудел, сбрил усики, так красящие его лицо, около глаз легли тени, в движениях сквозила нервозность. Теперь он не только не отступал от буквы инструкции, а видел ее параграфы как бы через увеличительное стекло и старался делать даже меньше дозволенного. Не доверял самолету. В полете чрезмерно напрягался. По приборам уже не летал. Облачность заставляла Василия жаться к земле – земля же пугала близостью.
– Как домашняя погода? – поинтересовался Романовский у Кроткого.
– Да вроде нормально: расписались они, живут в моей комнате, пока. Марфа вроде сдала позиции, только усы Василию приказала сбрить. Молчит.
– При тебе?
– А без меня, наверное, пилой работает. Ты же знаешь Марфу!
Нового комэска все не назначали, и Кроткий разрешил Василию возить пассажиров. Романовский возражать не стал, но попросил ставить его в наряд на одни трассы с Васей и выпускать первым. Он делал так, что молодой пилот всегда видел его самолет перед собой. Когда же плохая погода этому мешала, Романовский по радио, чаще, чем обычно, спокойно и размеренно докладывал метеорологическую обстановку, иногда шутил, вызывая Василия на разговор. Тот вначале отвечал скупо, потом разговаривался, и Романовский бывал доволен.
Трижды они проходили трассы вместе, почти хвост в хвост, а на четвертый раз, увидев грозу и попав в сильную болтанку, Василий вернулся на базу. Напрасно Романовский радировал, что гроза местного характера, что ее можно обойти с севера, что за грозой чудесная погода.
В конце летного дня он спросил Василия:
– Почему?
– Я действовал согласно Наставлению.
– В нем предусмотрен обход местных гроз. Можно было продолжать полет.
– Там еще сказано: летчик, не уверенный в благополучном исходе полета, должен вернуться.
– А вы действительно были не уверены?
– Я? – Василий замялся. – Мог бы лететь дальше, но пассажиры вели себя очень нервозно.
– Тогда другое дело, – согласился Романовский.
Василий мучился, скрывая правду. В этом полете, увидев, как голубые плети молний стегают по тучам, он вдруг испугался, почувствовал себя беспомощным и, хотя слышал бодрый голос командира звена, дальше лететь не мог.
– Борис Николаевич, значит, я сделал правильно?
– Да. Забота о пассажирах прежде всего.
Василий внимательно посмотрел на командира и, не увидев в его глазах иронии, потихоньку вздохнул. Разговор слышал Кроткий.
– Рано ему доверил пассажиров. Пусть грузы потаскает – заворчал он после ухода Василия.
– Тогда он совсем разуверится в себе. Это не выход.
– А в случае чего отвечать будешь ты?