– Не спи, милая. Мы только начали. – Он нагнулся к ней и лизнул окровавленный скотч. – Продолжаем?
Вынул шило из кисти, из ранки поднялся небольшой фонтанчик крови и тут же затих. Девушка плакала. Она не понимала, за что. Никто не понимал. Даже отъявленный мерзавец будет уверен в своей невиновности в случае наказания. Нет, Охотник не верил им. Только ярость, только ненависть. Только тогда открывается их сущность.
Он достал канцелярский нож с красной ручкой. С треском вынул лезвие и осмотрел его. Ржавчина покрыла даже режущую кромку. Новые лезвия по остроте уступали разве что скальпелю, но сейчас он сомневался. Сейчас срезать небольшой лоскуток кожи будет трудно.
Охотник погладил девушку по нежному предплечью. Провел ножом от локтя до кисти и обратно. Не нажимая, не вдавливая ржавое лезвие в плоть. Разведка перед боем. Руки девушки были грязными.
– Где же ты так испачкалась? Ай-ай-ай. Ну, ничего, мы сейчас грязное-то уберем.
Он надавил на нож, и лезвие погрузилось в плоть, оставляя бордовую дорожку. Девушка снова затрепыхалась словно мотылек. Нет, она еще не готова. Он сделал надрез поперек руки перпендикулярно первому и отложил нож. Теперь ему нужна была аккуратность, чтобы не прихватить лишнего. Он взял скальпель и принялся за работу. Надрезал уголок и взялся двумя пальцами, немного потянул, и миллиметр за миллиметром лоскуток кожи начал отходить от бывшей хозяйки. Кровь сочилась по кусочкам жира. Он сделал последний надрез, и лоскуток отделился от руки, обнажив неровный, бордовый от крови четырехугольник. Девушка на этот раз не потеряла сознание. Она корчилась от боли, плакала и смотрела на Охотника с мольбой о пощаде в глазах.
Он хотел ее пожалеть. Очень хотел. Именно за этим он и здесь. Именно за этим и она здесь.
Он отбросил лоскут кожи, обошел девушку и встал за спиной. Взял в руку влажные от пота волосы и понюхал их. Аромат духов перемешался с запахом пота. Странно, но он не чувствовал сейчас запаха страха. Он потянул ее за волосы и резко провел скальпелем по коже. С неприятным чавканьем часть скальпа отошла от черепа. Девушка задергалась, и кузов наполнил запах страха, смрад безысходности. И это ему не понравилось. Безысходность равна отказу от поиска выхода, от борьбы, от желания повернуть все в свою пользу. Безысходность – это нахождение положительных моментов даже в собственной смерти.
Он снова обошел стул и встал перед трясущейся (скорее всего от боли) девушкой.
– Ну как ты, милая? – Он показал ей скальп. – Ты хочешь, чтобы все закончилось? Ты хочешь, чтобы все закончилось?! – закричал он и со злостью отбросил окровавленный скальп в угол фургона. – У нас ничего не может закончиться, потому что ни хера еще не началось! – Он нагнулся к девушке. – Смотри на меня! – приказал он, когда она попыталась отвернуться. – Чем раньше ты меня возненавидишь, тем быстрее это закончится.