Он смолк.
– Что еще? – через мгновение поторопил его Томас.
– Ненормальный он был какой-то, – закончил епископ, удовлетворившись найденным словом. – Да, ненормальный. Увы, теперь это должно быть вполне очевидно.
Питт понял это как указание на переход Мэлори в католицизм, однако не стал ничего говорить.
– A что насчет мистера Кордэ? – сменил он тему.
– A? Да. Весьма многообещающий человек. – Голос Андерхилла немедленно наполнился удовлетворением, и на губах его промелькнула улыбка. – Весьма многообещающий. Всегда так радостно видеть человека, обратившегося в истинную веру и готового пожертвовать всем для того, чтобы идти ее путем…
– Разве это жертва? – изобразил невинность Питт, подумав о том отчаянии, которое описывал ему Доминик, и том мире, который теперь почил на его лице и поведении. – Я бы сказал наоборот. На мой взгляд, он приобрел много больше, чем пожертвовал?
Реджинальд вспыхнул:
– Ну, конечно! Вы не поняли меня. Я говорил о… – Он взмахнул рукой. – Я просто не способен описать это вам. Годы занятий, самодисциплины, финансовых ограничений, связанных с едва ли не минимальным доходом… Это жертва, сэр, пусть и принятая добровольно.
– И вы считаете Доминика Кордэ нравственно превосходным человеком, стоящим над слабостями и искушениями тщеславия, гнева и похоти…
Епископ подвинулся вперед в просторном красном кресле:
– Конечно, считаю! В этом не может быть сомнений. Я могу даже самым нелюбезным образом предположить, что…
Он вдруг умолк, осознавая, что готов был зайти слишком далеко, а потом осторожно продолжил:
– Ну, я, естественно, говорю, как умею, суперинтендант. У меня есть много причин верить… но ничего дурного я о нем не слышал…
– A Рэмси Парментер? – спросил Питт, не надеясь пусть не на ценный, но просто на здравый ответ.
– Этот человек до сих пор обладал безукоризненной репутацией, – мрачным тоном ответил Андерхилл.
– Но, конечно же, сэр, вы знакомы с ним не по одной репутации? – продолжил полицейский.
– Естественно! – Реджинальд теперь был явно расстроен и раздосадован. Он шевельнулся в кресле. – В этом заключаются моя профессия и призвание, суперинтендант. Однако мне не известно ничего из его природы или поступков, что могло бы заставить нас предположить, что он был не таким, каким казался, или обладал слабостями, более серьезными, чем те, которым покорно все человечество. – Он собрался добавить нечто еще, но передумал. Питту пришло в голову, что его собеседник мог вспоминать о том, как именно он рекомендовал Рэмси Парментера к грядущему повышению.
– Вы сомневаетесь в его призвании, в его вере? – предположил он. – В припадках уныния?