Его собеседница также скрывала истину:
– O, спасибо, очень хорошо. И я нахожусь в превосходном настроении. Я только что прочитала несколько замечательных писем одной леди, которая путешествует по Египту и Турции. Какую интересную жизнь она ведет! Читая, я восхищаюсь ею, однако боюсь, что на ее месте умирала бы со страха. – Она чуть поежилась. – Разве не великолепно, что мы можем путешествовать мысленно, посредством других людей? Узнаем все интересное, и никаких тебе мух, жары и болезней.
– Абсолютно согласен с вами, – поддержал ее гость. – Никаких дорожных болезней, никакого болтания и тряски на спине мула или верблюда, никаких ночлегов на земле. А знаете, мисс Третован, честно признаюсь, превыше всего я ценю исправный водопровод…
Эдит бодро хихикнула:
– Согласна с вами. Итак, мы с вами оба не принадлежим к породе путешественников?
– Ну, если путешественников никто не будет ждать дома, кому будут они выкладывать свои впечатления после возвращения?
Мисс Третован была в высшей степени удовлетворена. С полчаса она, лежа, пересказывала прочитанное, а Кордэ внимательно слушал ее и вставлял уместные реплики каждый раз, когда она делала достаточно продолжительную паузу, чтобы дать ему слово. Пообещав ей подобрать несколько книг на ту же самую тему, он оставил женщину вполне довольной. Доминик не стал заговаривать с ней на религиозные темы и только подумал, что это придется сделать потом. Сейчас это казалось ему неуместным.
Следующим он посетил мистера Ленделлса, вдовца, остро чувствовавшего одиночество и день ото дня впадавшего во все большую тоску.
– Доброе утро, мистер Ленделлс, – бодро проговорил священник, когда его провели в зябкую гостиную. – Как поживаете?
– Мой ревматизм сегодня ужасен, – недовольным тоном ответил хозяин. – От доктора никакого толка. Такого сырого года я не упомню, а я их могу насчитать достаточно много. Надо полагать, лето также будет прохладным. На противоположное шансов немного.
Он неловко опустился в кресло, и Доминик сел напротив него. Этот разговор обещал быть нелегким.
– Что пишет ваша дочь из Ирландии? – поинтересовался Кордэ.
– Там еще более сыро, – удовлетворенным тоном проговорил его собеседник. – Уж и не знаю, чего ради она отправилась туда.
Наклонившись вперед, он подложил крошечный кусок угля в огонь.
– Мне казалось, вы говорили о том, что ее муж занимает там важное положение. Или я вас неправильно понял? – попытался поддержать беседу священник.
Ленделлс посмотрел на него полными ярости глазами:
– А я полагал, что вы пришли, чтобы ободрить меня! Разве не для этого нужна Церковь, чтобы убеждать нас в том, что все каким-то образом переменится к лучшему? Бог всё сделает чего-нибудь да стоящим! – Он погрозил ревматической рукой всему миру в целом. – Вы не можете объяснить мне, почему моя Бесси умерла, а я сижу тут один без всякого дела, и никто не заплачет, если завтра я умру… Вы пришли сюда потому что это ваш долг. – Он фыркнул и гневно взглянул на Доминика: – Вы обязаны это делать. Вот и преподобный Парментер приходит, потому что обязан. Рассказывает мне о Боге, искуплении и тому подобном. Говорит мне, что Бесси воскреснет, и мы встретимся снова, но верит в это не больше меня! – Он оскалился. – Я вижу это по его лицу. Мы сидим друг напротив друга, говорим о всякой ерунде, которой оба ни на грош не верим. – Выудив из кармана большой носовой платок, он шумно высморкался. – Что вам известно о старости, когда тело перестает повиноваться тебе, когда твои любимые умерли, а тебе самому нечего ждать, кроме собственной смерти? Я не хочу слышать ваших банальных рассуждений о Боге.