– Я привык находить землю с расстояния в много миль, – бросил он едва ли не сквозь зубы. – Приношу свои извинения за то, что эксплуатировал доброту хозяйки дома, миссис Андерхилл, и попросил ее позволить мне пройти в сумерках по саду. Боюсь, что я вышел за допустимые рамки вашего гостеприимства и непреднамеренно вызвал излишнее раздражение. Возможно, мне следует откланяться, пока я не причинил дальнейшего ущерба.
Епископу пришлось проглотить свой гнев. Именно этого он совсем не хотел. Он даже еще не коснулся темы, интересовавшей его в тот вечер, не говоря уже о том, чтобы добиться взаимопонимания с гостем.
– Я даже слышать не хочу об этом! – поспешно возразил Андерхилл, выжимая из себя кривую улыбку. – Не надо говорить о каком-либо ущербе! Смею сказать, меня очень заботит здоровье моей жены. Впрочем, один-единственный чих ничего не значит, и замечать его было неосмотрительно с моей стороны. Я упустил из вида, насколько важным для моряка может быть сад. Обитая с ним рядом, забываешь, какая это приятная вещь. Я рад тому, что вы оценили его. Но прошу, прошу, входите в тепло!
Он отступил назад, и Айседора, а за нею и Джон вошли в дом, после чего хозяин закрыл за ними дверь. Реджинальд даже пошел на страшную жертву, предложив Корнуоллису ближайшее к камину место. При этом он и не подумал предложить его жене: настолько далеко его забота о ее здоровье не простиралась.
Рэмси Парментера Андерхилл помянул только за вторым блюдом, превосходнейшим рыбным пирогом:
– Как продвигаются дела у вашего человека, расследующего трагедию в Брансвик-гарденс? Сумел ли он вывести кого-нибудь из-под подозрений?
Хотел бы Корнуоллис ответить на этот вопрос с долей уверенности!
– К сожалению, нет, – признался он. – Ситуация такова, что в ней чрезвычайно трудно найти какие-либо доказательства. – Он откусил кусок пирога.
Лицо епископа потемнело:
– А можете ли вы авторитетно сказать, сумеет ли он завершить расследование до того, как репутации преподобного Парментера будет нанесен невосполнимый ущерб?
– Пока под подозрением остаются все члены семьи, – настороженно ответил Джон.
– Но вы говорили, что несчастная дочь Парментера уже готова свидетельствовать против него! – заметил епископ. – Она вот-вот допустит опасную оговорку, и весть распространится с быстротой огня. Так что подумайте о том ущербе, который могут нанести подобные слухи. Как мы сумеем остановить их, не имея доказательств? – Сила снедавшего Андерхилла страха ощущалась в его интонации. – От нас будут ждать потворства его поступку. Подумают, что мы покрываем его, что защищаем Парментера от последствий его преступления… Нет, капитан Корнуоллис, такой вариант совершенно неприемлем. Я не могу позволить себе подобную рискованную нерешительность. – Он распрямился. – Я говорю от лица Церкви. И пока получается, что мы не руководим событиями, а позволяем им диктовать нам, что делать.