Тон Реджинальда не смутил его жену. Всякое покушение на благопристойность возмущало его, и она уже привыкла к подобным вспышкам.
– Каноник Блэк крепко выпивал, – напомнила она. – Однако никто об этом не догадывался, так как он умел не шататься, даже когда основательно перебирал.
– Это злостная клевета, – возразил ей муж. – И тебе прежде всех остальных следовало бы не прислушиваться к ней, не говоря уже о том, чтобы ее повторять. Бедняга страдал пороком речи.
– Я знаю об этом. Имя сему пороку – бренди «Наполеон». – Миссис Андерхилл не намеревалась проявлять нетерпимость, однако бывает так, что такт превращается в трусость и тоже становится нетерпимым. – И ты сделал бы ему больше блага, если бы не закрывал глаза на этот порок.
Епископ поднял брови:
– Позволь мне самому судить об исполнении мной своих обязанностей, Айседора. Каноник Блэк остался в прошлом, и вновь затевать разговор о нем ни к чему. В настоящее время передо мной стоит более серьезный вопрос, по которому мне надлежит вынести суждение, и от суждения этого будет зависеть очень многое. На мне лежит колоссальная ответственность.
Его собеседница смутилась:
– Какое еще суждение, Реджинальд? Мы должны поддержать преподобного Парментера и его семью, однако сделать ничего не можем. Как ты думаешь, нам следует нанести им визит уже завтра или это слишком рано?
– Конечно же, это чересчур рано. – Муж отмахнулся от этого предложения одним движением холеной ладони, украшенной перстнем с гелиотропом. Миссис Андерхилл привыкла видеть его ладони, сильные и квадратные, с широкими пальцами, однако привлекательными их не находила. И потому чувствовала себя виноватой.
– Трагедия произошла вчера, – продолжил он. – Я узнал о ней сегодня утром, всего полчаса назад. Я должен принять решение, но мне не хватает информации. Я снова и снова вызывал в памяти карьеру Парментера. Что могло довести его до той точки, когда подобный поступок просто может прийти в голову?
Айседора с недоверием посмотрела на супруга:
– Что ты говоришь, Реджинальд? Ты хочешь сказать, что там могло произойти нечто более ужасное, чем несчастный случай?
– Так считают в полиции! – резким тоном ответил епископ, сдвинув песчаного цвета брови. – А значит, так вынужден считать и я. От реальности никуда не денешься, даже если тебе этого очень хочется. Если полиция выдвинет обвинения против него, речь может зайти даже об убийстве.
Жене хотелось опровергнуть его слова, но это было глупо. Реджинальд не стал бы говорить ничего подобного, если б эти подозрения не могли оказаться правдой. Миссис Андерхилл посмотрела на мужа, повернувшегося на месте и вновь принявшегося бродить по комнате, стискивая и разжимая кулаки. Ей еще не приходилось видеть его в таком расстройстве или тревоге: мышцы его сильного полного тела были напряжены, плечи натягивали сюртук.