"Будут, обязательно будут у отца свои янычары! А потом они и ко мне по наследству перейдут – лишь бы серебра на обучение, обмундирование-вооружение и содержание хватило…".
Вдоволь посмаковав далёкие перспективы, Дмитрий внезапно ощутил мимолётный приступ озноба – впрочем, навстречу ему из средоточия тут же плеснула волна ласкового тепла. Простейшие манипуляции с собственной энергетикой стали настолько привычны, что уже не требовали даже и малейшего участия сознания… Чуть дрогнули пальцы, поглаживая гладкие бусины четок, затем подросток слегка привстал, намереваясь дойти уже наконец до ложа – но замер, а потом и вовсе сел обратно. Поднёс правую ладонь к лицу, разглядывая три янтарных шарика и невзрачный серебряный крест, сжал одну из трёх золотистых бусин, вновь ощущая непривычно-упругую подвижность давно уже окаменевшей древней смолы.
– Не понял?..
***
Коснувшись самым краешком далёкого горизонта, ласковое июньское солнце тут же раскрасило пушисто-белые облака во всевозможные оттенки ало-жёлтых цветов. Затем россыпью мелких золотистых брызг окатило закованные в слюду узкие окна-бойницы тверского княжеского терема, окрасило в ало-розовый цвет его бревенчатые стены… А напоследок уставшее за день светило отразилось от ухоженного оружия и бахтерцов небольшого воинского отряда, успевшего в Тверь аккурат до закрытия ворот.
– С прибытием, государь-наследник!
Благосклонно кивнув на приветствие дозорной стражи, синеглазый отрок неспешно перекрестился на икону Иоанна Предтечи, закреплённую в стрельчатом киоте над воротной аркой. Затем ласково похлопал по шее своего вороного аргамака, обещая ему скорый отдых – отчего тот без малейших понуканий двинулся вперёд, горделиво неся своего всадника. Глухой стук копыт тут же стал громче и звонче – потому что подковы били уже не по сырой земле, а по булыжной мостовой, появившейся в результате особого "каменного" налога князя тверского Димитрия Иоанновича. Каждый купец, прибывающий в Тверь, был обязан привезти десяток булыганов определённой формы и размера. И с любой подводы, приезжающей на торг – тоже два-три камня въездной "пошлины". Плюс, в результате одного из первых указов юного правителя все пойманные в княжестве воришки и лихие люди обрели постоянную занятость, сытную кормёжку и бдительную охрану – на каменоломнях.
– Истинно говорю вам, грядёт Страшный суд!!! Переполнилась чаша гнева Его…
Увидев богатые (хотя и изрядно запылённые) одежды и гриву серебряных волос, один из юродивых на ступенях белокаменного Спасо-Преображенского собора резко возбудился, начав во всё горло орать грозные словеса и пророчества – но увы, старания его пропали втуне, и тринадцатилетний правитель не удостоил крикуна даже и мимолётного взгляда. Не считать же за желанный результат нездоровое оживление среди собратьев по паперти, и троих прихожан, опасливо перекрестившихся на храм?..