Андрюха представился. В ответ намордник сообщил, что информация об имени сохранена и выразил желание познакомиться с уважаемой собакой не менее уважаемого владельца.
– Ты уж потерпи, Сень, – приговаривал Андрюха, прилаживая Семёну намордник. – Из любви к науке люди ещё не то терпели. Не говоря уже о собаках. Ну, вот и славно. А ну-ка, скажи чего-нибудь. Голос, Семён, голос!
Семён дважды деликатно тявкнул.
– Приветствую тебя, Андрюха-сан, хозяин, – сказал намордник.
Андрюха опешил не меньше Семёна, который закрутился на месте, пытаясь определить, откуда взялся голос.
– А ну, подожди, – Андрюха притянул пса к себе. – Голос!
– Приветствую тебя, Андрюха-сан, хозяин, – вновь перевёл тявканье на русский намордник.
– И это всё, что ты умеешь? – с досадой спросил Андрюха.
Семён заворчал.
– Мой достопочтимый хозяин Андрюха-сан – прекрасный, добрый человек, – поведал намордник.
– Ты, Семён, это брось, – смутился Андрюха, – тоже мне. От лести, конечно, никто не умирал, но у тебя это получается неважно.
– Долг собаки – говорить уважаемому хозяину правду, – не согласился намордник.
За последующие два часа Андрюхе с Семёном удалось извлечь из намордника ещё десяток фраз. Среди них оказалось уверение в полной готовности повиноваться мудрым приказам хозяина Андрюхи-сана, заявление, что предаваться раздумьям лучше всего под цветение сакуры, и признание в том, что самое изысканное удовольствие на земле – это жареная отбивная на косточке.
В результате, к концу второго часа Андрюха заучил репертуар намордника наизусть.
– Негусто, – резюмировал он. – Записали на кассету пригоршню расхожих фраз с японским колоритом, подключили примитивное устройство… И вот, пожалуйста, а я, дурак, как всегда купился. А впрочем…
Андрюха снял намордник с благодарно тявкнувшего Семёна и напялил его на себя. Минут пять после этого Семён, раскрыв пасть и вывалив от удивления язык, наблюдал, как «уважаемый хозяин» издаёт в пространство лай, рычание и повизгивание попеременно. Ожидаемого результата, однако, добиться не удалось – намордник угрюмо молчал даже в ответ на самые залихватские Андрюхины трели.
– Не всё, оказывается, так просто, – сделал вывод притомившийся Андрюха.
Он снова нацепил Семёну намордник и немедленно был вознаграждён новой фразой.
– Уважаемый хозяин, мне весьма неудобно, но настало время гадить, – сообщил намордник.
– Вот чёрт, – хлопнул себя по лбу Андрюха. – Со всей этой техникой совершенно упустил из виду.
На пустыре Полина из четвёртого подъезда выгуливала таксу. Полина давно Андрюхе нравилась, но дальше здрасьте-до-свиданья и вопросов стандартной вежливости знакомство не шло – мешали пресловутые слабохарактерность и мягкотелость, обильно сдобренные застенчивостью.