Вскоре дверь отворилась, и писарь крикнул:
– Заходи, кто по делу о пустоши на Медведной горе у Спаса Преображенья?
В избу пошли сотский Лычков, десятник Сысойко, десятник бортный Петр и крестьянин Вачко.
К столу великого князя Димитрия Ивановича вышел сотский Лычков и заговорил, низко кланяясь:
– Жалоба наша, господине, на архимандрита Симоновского монастыря отца Евсевия и на его братию. Владеют, господине, твоим, великого князя, монастырем Спас Преображенья, и озером Верхним, и озером Нижним, и деревнями, и пустошами, а сия, господине, церковь Святого Спаса, озера, деревни и пустошь – твои, великий князь, а они зовут их своими, монастырскими, симоновскими. А в архимандричье место старцы Данила Стромилов и Осиф – пред тобой.
И князь великий спросил старцев:
– Почему зовете церковь Спаса Преображенья и озера своими, монастырскими?
И старец Данила отвечал так:
– То, господине, церковь, деревни, озера и пустошь твои, великокняжеские, из старины, а менялся твой прадед, великий князь Димитрий, и менялся он с чернецом Саввою; взял собе у монастыря села Воскресенское, Верхне-Дубенское с бортью и с деревнями, а монастырю дал церковь Спаса, оба озера и пустошь на горе Медведной.
– Покажи на сие меновые грамоты, – спросил крестовый дьяк Сабуров.
– Грамоты меновые погорели в пожар суздальский, – ответил старец Стромилов, – а грамоты жалованные великого князя Василь Василича и грамоты великого князя Ивана Василича, а также грамоты купчие или дарственные и архимандричьи – все перед тобой.
Великий князь просмотрел вместе с крестовыми дьяками все представленные грамоты и списки и сказал:
– Через три дня приходите сюды в избу, и здесь дьяки выдадут вам правую грамоту по сему делу с печатью государя всея Руси.
– Попечалуйся о нас пред государем Иваном Василичем, оставил бы он нам некую часть бортей по воле его и право рыбной ловли на озерах, чтобы не лишить нас пропитания! – завопили крестьяне.
– Добре, попечалуюсь, – сказал Димитрий Иванович.
– Попечалуйся еще, господине, – продолжал просить Лычков, – чтобы разъехали наши крестьянские земли с монастырскими – идет у нас путаница несусветная, свары и обиды из-за межей.
– Добре, передам государю вашу челобитную, а сей часец идите, а яз буду править другое дело, – сказал Димитрий Иванович. И, обратясь к дьякам, приказал: – Зовите Гридю Голузнивого и его знахарей…
Зачастили гонцы на Москву. Набольший воевода Холмский, поощренный похвалой государя, еще лучше наладил вестовую службу, увеличив число гонцов и в то же время сократив длину перегонов, доведя их в иных местах даже до десяти верст. Борзые грамоты приходили каждодневно. Государь был все время весел и мог, как главный над всеми воеводами, ежедневно принимать участие во всех походах и боях и давать указания воеводам даже на полях сражения. По просьбе воеводы Юрия Захарьевича Кошкина Иван Васильевич смог послать ему в помощь на Митьково поле, что возле Ведроши, главного воеводу действующих против Литвы войск – князя Данилу Щеня-Патрикеева с тверской силой, у которого в передовом полку был Михаил Федорович Телятевский и Петр Иванович Жито, в правой руке – Осип Андреевич Дорогобужский и Федор Васильевич Телепень-Оболенский, и в левой руке – князья Петр и Иван Васильевичи Вель-Эминевы.