– Ну, девки, доставайте из погреба квас, сметану, а наперед подайте гостям хмельного крепкого меда – гостя угостить, а мужиков с возвращеньем с войны поздравить.
Упоминание о крепком меде вызвало оживление среди мужиков, а старик Хворостинин весело воскликнул:
– Вот как мы воев своих встречаем и гостя своего чтим!
В это время под гул голосов старшая сноха Аннушка внесла две сулеи с крепким медом, а дочки и племянницы, босые, с длинными косами, в девичьих венцах и в нарядных праздничных сарафанах, внесли жбаны с крепкой хмельной брагой и стали расставлять на столе чарки.
Одну сулею Анна поставила перед гостем, другую – на другом конце стола, а также на обоих концах стола поставили по жбану с хмельной крепкой брагой.
Принесли еще на деревянных блюдах очищенные печеные яйца, квашеную кочанную капусту, деревянные мисы с мурцовкой, забеленной сметаной.
Когда стол был совсем собран, Анна обратилась к свекру с низким поклоном:
– Свекор-батюшка, хлеб-соль на столе, пейте и кушайте во здравие!..
Старик Хворостинин налил на своем конце всем по малой чарке крепкого меда, на другом конце стал наливать мед его сын Павел.
Увидя, что у всех мужиков в руках полные чарки, дед весело крикнул сыну:
– Что ж, Паша, ты про баб-то забыл? Налей и им медку…
Женщины, стесняясь, потянулись к чаркам и, пригубив, недружно проговорили:
– Со счастливым прибытием!
А некоторые бабы громко всхлипнули, но плакать не стали, боясь испортить общий праздник. Только старик Хворостинин, опрокинув чарку, громко крякнул и смахнул рукой слезы.
Любимая дочка его Лукерья не выдержала, всхлипнув, обняла отца и промолвила:
– Осиротели мы с тобой, батюшка! У тобя сына и зятя убили, а у меня мужа убили да брата родного…
Старик Хворостинин опять резко крякнул и, глядя в лицо кузнецу Ермиле, сказал:
– В начале сей войны ты блазнил нас после разгрома Орды достатком да богатством, да вольной волей мужицкой на вольной русской земле, а какое наше мужицкое счастье, ты сам видишь: мы от богатого боярина ушли, военный помещик нас пособием да льготами всякими сманил, а того мы не разумели, что сии льготы для нас в кабалу обратятся. Ты посуди сам, Ермила Фомич, у ратного помещика обратили нас всех в постоянных ратных людей. Нельзя стало нам ни своим, ни оброчным хозяйством заниматься: времени нет, людей нет, одни бабы в доме с подростками да старики. Какие они работники? Мужики же и парни на ратную службу поверстаны в постоянное государево войско. Ранее-то, хоща и скудно, все же кормились, ноне же жать да косить еле успеваем за оброк помещику, а для собя рук не хватает… Выходит, из огня да в полымя попали, было плохо, стало хуже, а куды ткнуться, где помощи искать?