Пестрая толпа горожан, с раннего утра расцветила турнирное поле яркими нарядами, и возбуждение, царившее здесь, мало отличалось от азартных приготовлений в рыцарском лагере. Наёмники Вальперги поведали о миролюбивом обычае южных итальянских городов устраивать багардо – состязания, получившие своё название по единственному оружию, которое на нём применялось – тупой палке-копью. Доступные даже простолюдинам, эти состязания можно было проводить где угодно, хоть на улицах, поэтому городская молодёжь, разгорячённая обилием оружия и давно забытым ощущением праздника, уже хвалилась друг перед другом длинными затупленными палками, в надежде урвать и свою долю славы, если не перед глазами короля, то перед глазами возлюбленных, уж точно.
– Ну что ж, щитов с десяток я отметил своим вниманием, – удовлетворённо заметил Ла Ир, когда герольды возвестили о приближении королевского двора, – работы на ближайшие дни хватит, пора за дело!
– По моему щиту тоже ударил? – вопросительно поднял бровь де Ре. – Смотри, я сейчас злой, как бы твой турнир на поединке со мной не закончился.
Ла Ир коротко хохотнул и, будь они одни, этим бы и ограничился, но неподалёку толпилось с десяток горожан, которые открыто на них глазели, поэтому он не сдержался – приосанился и добавил:
– На мечах ты мне не соперник, мессир. Уж в чём, в чём, а в этих поединках я намерен взять приз, так что готовься разозлиться ещё больше.
– Больше некуда, – процедил де Ре себе под нос.
Внимание толпы его нисколько не трогало. Озираясь вокруг внимательно и хищно, он искал на лицах соратников, хотя бы отголоски вчерашних сомнений. Зачем они были ему так нужны де Ре не понимал, но тот радостный предтурнирный азарт, который наблюдался повсюду, казался ему слишком мелочным, неправильным, отводящим куда-то в сторону от момента всё ещё важного. Вероятнее всего, наслушавшись обещаний герцогини Анжуйской, барон подсознательно ждал от коронации каких-то особенных перемен, а весь этот праздник, пусть даже самый пышный и многолюдный за последние несколько лет, вряд ли можно было считать особенной переменой. И то, с какой беспечностью отдавались ему недавние товарищи по сражениям, представлялось де Ре почти предательством. Он не верил в решительный настрой короля и не мог понять, как могли этому верить другие.
В сопровождении своего герольда барон прошел вдоль всего ряда выставленных щитов со страстным желанием ударить по каждому. Но сдержался. И только недоумение на лице герольда заставило его не глядя ткнуть в ближайший щит первым, что подвернулось под руку – булавой.