– Рад приветствовать вас, сир. Благодарю за возможность лично вас поздравить. Но только с коронацией, потому что в ваших славных победах я заинтересован не был.
Шарль насупился. Подумал, что раньше посчитал бы себя оскорблённым. Но, как бы ни пытался он его подавить, воспоминание о хохочущем на Йоннском мосту герцоге Жане всё-таки вылезло из памяти. И сейчас, глядя в лицо его сына, Шарль не мог не признать, что в этом случае оскорбляться ему нечем.
– Я тоже рад приветствовать вашу светлость.
Повисло молчание.
– Приятно, что мы встретились с вами так удачно, и в таком месте, которое само по себе заставляет говорить не по протоколу, – еле заметно улыбнулся Филипп. – Я как раз ехал из Гента. Мой канцлер мессир де Ролен, – лёгкий поворот в сторону спутника, – уговорил взглянуть на новый алтарь, который пишет наш ван Эйк23. Это действительно чудо, после которого ничего другого не остаётся, кроме как задуматься о простоте общения.
Лёгкий тон Филиппа совсем не вязался с угрюмым молчанием Шарля, поэтому Ла Тремуй поспешил заполнить новую назревающую паузу.
– О, да, ваша светлость, я видел работы этого живописца, и в мирное время обязательно заказал бы ему портрет жены.
– Зачем же ждать, дорогой Ла Тремуй? Война только подстёгивает желания. Я не понаслышке знаю, как хороша мадам Катрин. Запечатлеть такой облик ваша святая обязанность. Обсудите всё прямо сейчас с моим канцлером. Услуги ван Эйка дороги, но они того стоят.
Ла Тремуй скрипнул зубами. Филипп мог бы попросить оставить его наедине с Шарлем более деликатным образом, учитывая отношения, которые связывали когда-то мадам Катрин с отцом герцога. Но, с другой стороны, от этой встречи Филиппа с Шарлем зависит очень многое и, в частности, судьба самого Ла Тремуя, так что, можно и потерпеть.
– Ваша светлость очень добры, – пробормотал он.
Перелез через дерево и пошёл к де Ролену, напустив на себя самый любезный вид.
Шарль усмехнулся.
– Я думал, вы лучше относитесь к Ла Тремую, герцог, – заметил он, немного нервозно. Было всё ещё неловко оставаться с Филиппом один на один.
– Зовите меня кузеном, сир. Так нам станет легче общаться.
Шарль вскинул на него глаза, но герцог не отвёл взгляд. Более того, чтобы рассеять всякие сомнения, добавил:
– Жизнь не стоит на месте, и мы должны меняться, если не хотим остаться в прошлом и сами стать тем, что прошло.
Шарль снова покосился на Ла Тремуя. Тот не знал как встать, чтобы следить и за герцогом, и за королём, и, одновременно, не отворачиваться от канцлера Ролена, который, словно нарочно удерживал его спиной к происходящему. И эта суетливость, почему-то, вызвала раздражение у короля.