— Нет, Фаддей Фадеевич, — ответил Пирогов, не ошиблись. Буквально накануне моей поездки в Кронштадт, я вернулся из дальнего плаванья.
— И где же вы, Игорь Сергеевич, были — если не секрет? — спросил заинтригованный адмирал.
— На Тихом океане, — ответил Пирогов, — на Курилах, потом заходил в Петропавловск на Камчатке, а затем в порт Корсаков на острове Сахалин.
— То есть, вы были на Курильских островах, потом в Петропавловской гавани, а далее… — тут Беллинсгаузен подозрительно посмотрел на своего гостя, — как вы сказали, порт Корсаков? На острове Сахалин? Так вы, милостивый государь, полагаете, что Сахалин не полуостров, как считал знаменитый Лаперуз, а остров? Между прочим, я сам в свое время пытался решить этот вопрос, да так и не сумел из‑за скверной погоды найти фарватер в Амурском заливе.
— Вот так и палятся разведчики, — с грустью подумал про себя Пирогов, — башка дурная — и как я позабыл, что здесь еще считают, что Сахалин — полуостров, а порт Корсаков японцы начали строить только в 1907 году. Надо как‑то выкручиваться…
А Беллинсгаузен тем временем с любопытством смотрел на своего странного гостя.
— А на каком корабле вы, Игорь Сергеевич, совершили свое дальнее путешествие? — спросил он, — и в качестве кого? Я сразу понял, что вы моряк, но какой у вас чин мне неизвестно?
— Во, влип, — подумал Пирогов, — как ему соврать поправдоподобнее? Ведь не скажешь же адмиралу о том, что он в качестве стармеха на сухогрузе побывал на Камчатке, Курилах и на Сахалине.
Он почесал затылок, и бросил умоляющий взгляд на Краббе. Тот покачал головой, и пожал плечами — дескать, выбирайся, как сможешь из западни, в которую сам и забрался. Ведь за язык тебя никто не тянул.
— А, ладно, — подумал Игорь, — будь что будет. Не съест его ведь Фаддей Фадеевич. Он, хоть и побывал на островах в Океании, где живут людоеды, но привычек употреблять в пищу ближних своих не замечен. Да, к тому же, по отзывам людей, его знающих, Беллинсгаузен был человеком порядочным, добрым.
— В общем, так, Фаддей Фадеевич, — сказал он, — я расскажу вам о своем плаванье, только попрошу все услышанное здесь от меня сохранить в секрете. Вы потом сами поймете — почему. Кстати, Николай Карлович, — Пирогов обратился к Краббе, который с любопытством прислушивался к их диалогу, — я вас тоже попрошу об этом.
— Игорь Сергеевич, — немного подумав, сказал адмирал, — я согласен сохранить в секрете наш разговор. Но, при одном условии — если все, что вы мне расскажите, будет не во вред Государю и России.
— Я тоже обещаю молчать, — добавил Краббе, — Его величество, отправляя меня с вами, тоже предупреждал меня держать язык за зубами. "Запомни, лейтенант, — сказал он, — человек, которого ты будешь сопровождать, непростой. Кто он и откуда — тебе знать не положено. А буде сам захочет что‑то сказать — ничему не удивляйся. И знай — все, что он не скажет — все чистая правда".