— Вы, конечно, получаете массу писем, — заметил тот.
— Вы не представляете и половины ее, — сказала Жаклин, отодвинув конверты в сторону.
— Да? Я люблю получать письма, но ненавижу писать их. Думаю, вам нравится сочинять их, вы же писатель и все такое.
— Ф-ф, — двусмысленно фыркнула Жаклин с полным ртом.
— Да, — произнес официант, — вы, без сомнения, одна из известных особ. Все спрашивают, когда вы придете сюда.
Жаклин проглотила еду.
— Кто все?
— О, вы знаете. Те, кто не был здесь тогда вечером, хотят встретиться с вами.
— И увидеть мое представление? — ухмыльнулась Жаклин. — Я не составляю заранее расписание своих драк, Джим. Мистер Картер не вернулся, не так ли?
— Не он. Пара туристов спрашивала о вас этим утром.
— Туристов?
— Они забавно говорили, — объяснил Джим.
— На кого они были похожи?
Вопрос заставил Джима напрячь все свои способности к описанию. Единственной отличительной чертой, которую он смог вспомнить, была:
— Уши у одного из них. Они торчали.
Скудное описание укололо неприятной, знакомой подробностью. Уши были наиболее приметной чертой внешности некоего репортера, с которым Жаклин столкнулась во время недавнего рекламного бума. По крайней мере, она могла не сомневаться, что Брюнгильды не было среди этих туристов. Джим припомнил бы ее.
— Ты бы мог сделать мне большое одолжение, Джим, — сказала она. — Ты и другие, кто работает здесь. Если меня будут спрашивать, постарайтесь разузнать, кто они и откуда приехали.
— Конечно. Что-нибудь еще?
— Не сейчас. Спасибо.
Джим ушел неторопливым шагом, и Жаклин приступила к еде. Прикончив все, вплоть до последнего восхитительного жареного кусочка картошки, она заняла место у стойки бара.
Разговор с Берни, хозяином и барменом, просветил ее еще меньше, чем она надеялась. Несколько человек задавали о ней вопросы. Один или два открыто назвали себя репортерами.
— Я ничего им не сказал, — сообщил Берни. — Но я не могу поклясться, что никто другой этого не сделал. Некоторые из парней вывалят все потроха за бесплатную выпивку.
Он многозначительно посмотрел в сторону одного из служащих заправки «Эксон», который открыто подслушивал их разговор.
— Я тоже ничего не сказал, — неубедительно запротестовал тот.
Начали сползаться постоянные посетители, и разговор становился общим. Слухи были одним из наиболее любимых видов спорта завсегдатаев бара «Элит»; в Пайн-Гроув было мало развлечений. Жаклин только слегка направляла разговор в нужное русло. Ей пришлось выслушать массу посторонней информации, но она ничего не имела против. Став писательницей, Жаклин начала проявлять к людям особый интерес. Теперь у нее появился предлог, оправдывающий подслушивание сплетен. Разве не на основе сплетен были написаны великие романы? Посмотрите, часто замечала она, на Джейн Остин.