— Ну, тогда и Миллар бы не смог, — ответила Бобби, а затем остановилась. — Постойте, если бы он что-то сделал с одним из этих гробов, то это было бы заметно, верно?
Кейн с Наей прекратили поиски.
— Да. — Кейн стряхнул пыль на бедрах. — Полагаю.
— Что ж, это означает… — Все взгляды упали на грандиозный саркофаг в центре комнаты.
— В этом нет гвоздей, — проговорил Кейн, что было именно тем, о чем она думала.
— Помогите мне. — Бобби знала, просто знала, что это был он. Теперь она четко могла это представить — потный, паникующий и отчаявшийся Кентон Миллар переносит тело Мэри через туннель. Каким-то образом он поднял ее на лестницу и затащил в мавзолей. Вместо того, чтобы вынести ее наружу и похоронить как положено, он решил не рисковать там, где его могли бы увидеть, и положил ее в самую надежную из могил — самую древнюю.
Кейн с Наей поспешили к ее стороне каменного гроба.
— На счет три, — предложил Кейн, всколыхнув воспоминания о том, когда они последний раз делали группой, хором произнося обратный отсчет. Это было в ванной перед зеркалом пять дней назад. — Один, два… — Они дружно надавили. Крышка была тяжелой, но не настолько, как опасалась Бобби. У плиты был выступ, так что им нужно было только приподнять ее и плавно отодвинуть.
На теле Бобби не было ни одного места, которое бы не болело. Ей пришлось позволить Кейну и Нае выполнить большую часть работы по поднятию, но им удалось.
— Толкай! — воскликнула она, и они до конца отодвинули гранитную крышку с гробницы.
Рука Бобби подлетела ко рту. Ная вскрикнула и отскочила назад.
В саркофаге лежала прекрасно сохранившаяся Мэри. По-прежнему во плоти, по-прежнему вся в крови. Ее глаза были закрыты, она выглядела почти умиротворенной. Ее легко можно было принять за спящую. Рядом с Мэри, выглядя каким-то сжатым, лежал первоначальный обитатель — всего лишь кости.
Глаза Мэри резко распахнулись, и теперь вскрикнула Бобби, вцепившись в руку Кейна, так же как и он цеплялся за нее. Мэри подняла к ним руку. «Нет, — подумала Бобби, — теперь все кончено!». С губ Мэри слетел вздох, ее глаза закрылись, рука упала. На нее опустилось какое-то спокойствие. Облегчение и освобождение.
Шестьдесят лет, наконец-то, нагнали Мэри и, как в замедленной съемке в программах о природе, ее лицо сморщилось, обтягивая скулы, кожа стянулась вокруг костей и потемнела. Губы выгнулись в вечную улыбку, глаза превратились во впадины, кожа сгнила на глазах. Черные волосы выпали и ореолом поблекли вокруг черепа.
Теперь Мэри Уортингтон обрела вечный покой.
— Бобби, твое лицо. — Кейн обхватил ее за щеки обеими руками. — Все шрамы исчезли.