будет там ждать.
— С тобой все в порядке, дорогая?
Бобби сосредоточила свое внимание, избегая смотреть в зеркало.
— Эмм, да, просто еще немного не пришла в себя. — Она опустилась в мягкое кресло.
— Да, я слышала, что ты заболела. Поэтому я и хотела с тобой поговорить. Я заметила, что в последние несколько дней ты была не в себе.
Даже тот факт, что Прайс знала, какой она была в обычные дни, был удивительным. За пять лет они едва ли пересекались.
— Думаю, я чем-то заболела. — Она не могла встретиться с ее пристальным взглядом.
Прайс положила подбородок на пальцы. Ее ногти были выкрашены в оттенок, идеально соответствующий розовому шарфику на ее шее.
— Роберта, ты знаешь, что означает «in loco parentis»?
Бобби подложила под себя руки.
— Да, кажется, это означает родительскую ответственность или что-то вроде этого?
— Правильно. Буквально, «на месте родителей». Знаю, мы не так часто общались, но я горжусь тем, что стремлюсь узнать всех своих юных леди. Понимаешь ли, у меня нет своих детей. И я никогда не чувствовала, что мне это нужно, потому что у меня есть вы.
То, что директор говорила так откровенно, мягко говоря, тревожило. Бобби всегда придерживалась идеи, что учителя ложатся спать со своими коробочками Таппервэй в шкафчиках для хранения посуды. Мысль о том, что у них могут быть сексуальные отношения, была совершенно невозможной.
— Поэтому я могу понять, когда что-то беспокоит одну из вас, — заключила она.
Внезапно Бобби занервничала, ей стало жарко.
— Со мной все в порядке. Правда. Я всего лишь заболела.
Доктор Прайс изучала ее хитрыми, как у лисы, зелеными глазами.
— Бобби, если это связано с Сэди, а я думаю, что так и есть, то мне абсолютно точно нужно это знать. Ты, возможно, считаешь, что защищаешь кого-то … может быть, думаешь, что защищаешь Сэди, но с каждой минутой ее отсутствия, все становится намного серьезнее. Серьезнее и для тебя тоже, если ты что-то знаешь.
Бобби пришлось плотно сжать губы, чтобы сдержать горький смешок/рыдание. Как будто бы она сама этого не понимала. Время, булькая, утекало в канализацию, и она не знала, что сделать, чтобы остановить его. Осталось меньше двух дней. Она совсем измучилась. Возможно, пришло время сознаться.
— Вы не поверите …
— Что? Чему я не поверю?
Бобби замерла, не закончив фразы. Она была в комнате. В зеркале, в самом дальнем углу, между стенными шкафами и окном. Мэри была скрыта тенью, только ее бледные белоснежные скулы и подбородок отражались от света лампы на столе Прайс.
— Бобби… чему я не…?
Бобби инстинктивно развернулась в кресле, чтобы посмотреть,